В парижской газете «Последние новости» профессора П. Милюкова было опубликовано известие: «7 мая 1925 г. во внутренней тюрьме Большой Лубянки (ОГПУ) покончил с собой, выбросившись из окна 5 этажа (по официальной версии, а по разговорам сведущих лиц – помогли выпасть) Борис Викторович Савинков – русский общественный деятель, социал-демократ, впоследствии руководитель боевой организации партии эсеров, организатор покушений на крупных сановников царской администрации, военный министр при Временном правительстве в 1917 г., организатор Белого движения в Поволжье, в Сибири, руководитель и активный участник крестьянского движения «зелёных» в период 1920-х гг., публицист и писатель…».
Следует добавить, что он был известен в политической жизни России под несколькими псевдонимами: «Б.Н.», Павел Иванович Крамер, Ксешинский, Галлей Джемс, Роде Леон, Чернецкий Константин, Субботин Д.Е. и др. Все эти имена использовались в конспиративных целях в его эсеровской партийной работе.
А легитимным его именем считается «Виктор Ропшин», оно переданно было ему в знак признания литературных достоинств Зинаидой Гиппиус, ставшей его крёстной на беллетристическом поприще. И он обозначил этим именем все свои известные книги: «Конь бледный», «То, чего не было», «Записки террориста», «Конь вороной» и др.
Его харизма была всепроникающей – это ощущали все, кто с ним пересекался. Английский романист Сомерсет Моэм оставил такое мнение о нем: «Савинков был одним из самых удивительных людей, каких мне доводилось встречать». Уинстон Черчилль дорожил знакомством с ним, обозначив его «великим современником». Можно добавить еще десятки дифирамбических аттестаций очень известных людей.
И, тем не менее, не перестаёшь удивляться его личности: каким-то образом в Савинкове слились и горячий патриот, и хитроумный заговорщик, и блестящий поэт, признанный многими мэтрами Серебряного века, и гений кровавого террора, яростный революционер, и азартный авантюрист с великой идеей служения России.
Безумно смел, хладнокровен, мастер конспирации. Человеком-легендой он был в революционных кругах различных течений. Перед ним прогибался сам Азеф – знаковый агент охранки и по совместительству глава радикального крыла боевиков партии эсеров. Азеф и Савинков провели ряд успешных терактов против высших лиц страны: убийство великого князя Сергея Александровича, генерал-губернатора Москвы, министра внутренних дел Вячеслава Плеве, петербургского градоначальника Владимира фон Лауница, адмирала Черноморского флота Григория Чухнина, градоначальника Москвы Фёдора Дубасова, премьер-министра Петра Столыпина. Жертвами боевой организации эсеров-максималистов стали более 50 человек высшего ранга, что дает основание обозначить деятельность Азефа и Савинкова как участие в массовом терроре.
И, как следовало ожидать, в мае 1906 г. Савинков был приговорен к смертной казни, но сумел удачно бежать с помощью своего однопартийца из караульной гауптвахты.
Оказавшись за границей, стал переосмысливать свой кроваво-экстремальный опыт и полностью погрузился в литературную работу. И уже в 1909 г. выходит его первая книга «Конь бледный», где он оценивает себя по «гамбургскому счету» — можно ли совместить кровь и евангельские ценности. Потом следующие произведения: «То, чего не было», «Воспоминания террориста». С началом I мировой войны он во французской армии в качестве военного корреспондента, активно издается в российских журналах: «Нива», «Родина», «Летопись войны».
В марте 1917 г. возвращается из эмиграции и погружается в политическую круговерть событий в России. Александр Керенский назначает его своим заместителем. До октября 1917 г. он являлся военным губернатором Петрограда и недолгое время военным министром. После октябрьского переворота вектор его деятельности круто меняется – он весь во власти смертельной борьбы с большевизмом: уезжает на Дон, по согласованию с генералом Корниловым возвращается в Москву для организации подпольной сети «Союза защиты Родины и свободы» с филиалами в Ярославле, Муроме, Вологде, Казани и других городах.
После Казани, где он активно участвовал в защите города от большевистских полчищ А. Троцкого в качестве рядового пулеметчика (этот эпизод описан в его книге воспоминаний), Савинков вместе с отступающими на восток войсками Каппеля на пароходе «Ольга Стахеева» прибыл в Чистополь. Очевидная цель: собрать в городе соратников по «Союзу защиты Родины и свободы» для продолжения борьбы с большевизмом и активизировать подпольную деятельность на ближайшее время. Он понимал: гражданская война будет продолжаться ещё долго, и нужно подготовить боевые ячейки организации и укрепить их веру в конечную победу над Интернационалом.
На пристани его встретил военный комендант города Б. Бутлеров с чешскими офицерами по всем правилам военной субординации. Для многих он оставался военным министром правительства Керенского и был популярен не менее генерала Корнилов.
В городе он остановился в доме купца Чукашёва, где пробыл несколько дней вместе с комендантской ротой, охранявшей его. В течение этого времени он провел несколько встреч с общественностью города, с членами «Союза защиты Родины и свободы» в здании Мужской гимназии, где до конца 1917 г. находилась школа прапорщиков.
Во время его выступления рекреационный зал гимназии был переполнен. Вход был свободный – никого не обыскивали, не проверяли, хотя часовые с винтовками должны были вглядываться – фейс-контроль не отменялся. Среди всей этой толпы были и противники Савинкова из числа сочувствующих большевикам, да и сами коммунисты мелькали в аудитории. Разумеется, вели себя архи осторожно.
После ряда лет участники этих событий к 10-летию Октябрьской революции выпустили сборник воспоминаний, где имелись хоть и тенденциозные, но подлинные впечатления от встречи с Савинковым. Жаль, что вскоре этот сборник был изъят из читательского обращения как троцкистский. А сами фигуранты были репрессированы в годы Большого террора.
Дальнейший его путь лежал в Уфу, где т.н. «Уфимская директория» намеревалась взять реванш после ряда поражений на Восточном фронте и некоторые надежды связывала с Савинковым, связи которого с европейскими политиками были известны всем.
В 1920 г. по приглашению Ю. Пилсудского он в Варшаве, в городе своего детства. После советско-польской войны в 1921 г. Савинков инициировал создание отрядов т.н. «зелёных», состоящих из белогвардейцев, которые должны были способствовать усилению крестьянских восстаний на территории РСФСР под лозунгом «За советы, но без коммунистов». Савинкова к этому вдохновляли и «кронштадтское восстание», и тамбовский мятеж и еще ряд выступлений в разных частях страны. Его основополагающий принцип в это время: «С кем угодно, лишь бы против большевиков».
Его неутомимая способность взрывать ситуацию внешней стабильности отношений между Варшавой и Москвой разъярило силовые структуры настолько, что Дзержинский, по требованию ЦК ВКП(б) нейтрализовать савинковскую организацию, совместно с КРО ОГПУ разработал план по репатриации Савинкова из Польши с последующими репрессивными мерами на советской территории под названием «Синдикат – 2».
Сказать, что Савинков банально «повёлся» будет не совсем точно. Он понимал, что на 90% его ждёт ловушка, но тем не мене получилось по пословице: «Не Рок головы ищет, а голова на Рок идёт», и в Минске, после перехода границы, он со своими спутниками был арестован. Успел только сказать: «Чистая работа!» и попросил разрешения продолжить завтрак.
Судили почему-то наскоро, и через 2 недели Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Савинкова к расстрелу.
На суде он заявил: «Я не преступник, я военнопленный. Я вёл войну, и я побеждён. Я имею мужество открыто это сказать, что моя упорная, длительная, не на живот, а на смерть, всеми доступными средствами борьба не дала результатов. Раз это так, значит, русский народ был не с нами, а с РКП(б). И говорю ещё раз: плох или хорош русский народ, заблуждался он или нет, я, русский, подчиняюсь ему. Судите меня, как хотите».
Формально признав Советскую власть, он не назвал ни одной явки, ни одной фамилии своих соратников в СССР.
Из политических соображений высшую меру ему заменили тюремным заключением с обещанием освободить в скором времени с легализацией проживания в Советском союзе.
Разумеется, это было нереально в тех условиях тотального недоверия к кому-либо. А уж таких, как Савинков, оставлять в живых даже в тюрьме, как свидетеля катастрофических событий в России, никто из лидеров большевизма и не думал. Поэтому он был обречён по определению на «уход». Официальное объяснение – суицид на почве депрессивного психоза. И как любил говорить товарищ Сталин в таких ситуациях: «Нет человека – нет проблем».
Послесловие
Личность Б. Савинкова очень плотно окутана завесой различного уровня ложной и «около правдивой» информации. Следует заметить то, что его образ более 100 лет искажался как советской историографией, так и апологетами империи и монархии в постсоветское время. Есть расхожая, но актуальная фраза: «Если из истории убрать всю ложь, то это не значит, что останется одна только правда; может совсем ничего не остаться».
Хисамов Р.Х.,
старший научный сотрудник
Мемориального музея Б. Пастернака
Комментарии:
Off