Елена Владимировна Чикляева является потомком двух чистопольских купеческих династий – Чикляевых и Мордвовых. В один из своих приездов в г. Чистополь в поисках информации она обратилась в Музей истории города. Так началась наша дружба и совместная работа по изучению большого семейного архива, который Елена бережно хранит и дополняет новыми документами.
В Центральном государственном историческом архиве г. Санкт-Петербурга ей удалось обнаружить 20 писем своего прадеда – Аркадия Андреевича Чикляева (на фото) – участника I Мировой войны, датированных 1914-1916 гг. (ЦГИА СПб ф.2164, оп.1, д.17).
Фронтовые послания адресованы тверскому, а затем санкт-петербургскому I гильдии купцу Николаю Ивановичу Былинкину, доверенным лицом которого в Чистополе являлся Аркадий Андреевич Чикляев до призыва в армию.
Купец и коммерции советник Н.И. Былинкин считался одним из богатейших людей нашей столицы: крупный хлеботорговец, член совета Русского для внешней торговли Банка, председатель Биржевого комитета Петроградской товарной биржи. Его контора занимала четырехэтажное здание на Васильевском острове.
В письмах к своему доверителю Н. И. Былинкину военный писарь, а позднее зауряд-чиновник 1-го Финляндского стрелкового полка чистополец Аркадий Андреевич Чикляев рассказывает о тяжелых боях и простых радостях солдатской жизни.
10 апреля 1915 г.
«Дорогой и глубокоуважаемый Николай Иванович!
Шлю Вам и всему уважаемому семейству вашему глубокий поклон и желаю Вам от Господа Бога доброго здоровия и полного благополучия.
Ваше дорогое письмо получил, вижу, что все здоровы и всё благополучно, за что и благодарю Бога. Все ваши посылки, как лично для меня, так и для роты всё получили в целости. Солдатам раздал, которые шлют Вам глубокую благодарность. О получении всего я писал Вам ранее.
Мое посредство для передачи посылок никакого обременения не составляет для меня – напротив, доставлять такую радость солдатам для меня составляет большое удовольствие и со своей стороны приношу Вам большую благодарность за доброе дело. Папиросы, посланные Биржевым Комитетом я не получал, да и вряд ли получу – скорее всего разошлись где-нибудь в тылу.
На днях, будучи по делам в интендантском складе, узрел подарок от Калашниковской Биржи: куличи, яйца, табак, спички и прочее, из которых исхлопотал и получил для своего полка 1230 куличей, 2100 яиц, табаку и спички. Всё это свез на свои позиции и раздал по ротам. Если будет случай, передайте председателю господину Воробьеву большую благодарность, скажите, что всё пришло в великолепном порядке (благодаря прекрасной укупорке), куличи по качеству идеальны, даже каждый с цветочком наверху, которые солдаты все повздевали в петлицы и так и щеголяли в окопах. Даже пленных австрийцев после я видел уже с этими цветочками – наши солдатики уже успели украсить их, что видимо пленным понравилось.
Бои здесь идут ожесточенные, немцы всё шлют и шлют на подмогу австрияков, но успех благодаря Богу на нашей стороне. Солдаты наши заслуживают прямо преклонения перед ними: каждый из них великий мученик и страстотерпец – безответный и бескорыстный. Перед каждым-то из них, даже перед последним-то из последних, наши граждане в неоплатном долгу. Описать это невозможно, можно только почувствовать, разделив с ними всё, как мне Бог привел делить четыре месяца. И если в ноябре, после того как у меня уже окончательно отказались слушаться ноги, меня не откомандировали из строя, я сознаюсь прямо, что зиму бы не перенес.
Что касается впечатления от боя, должен сознаться, что жутко очень, в особенности в первый раз, до предсмертной тоски жутко. Но, Боже мой! Мог ли я подумать, что и ко всему этому можно привыкнуть – до известной степени конечно. Я не из особенно храбрых, а после были такие, что им гораздо больше кажется, доставляли беспокойства насекомые, чем пули и снаряды, а уж немец ли ими не сыпал?!
Были, конечно, и трусливее меня, лишались рассудка, но таких мало. И всех-то уже теперь их нет,…всё новые, новые. Всё дело, главным образом в сознании долга: так надо и никаких рассуждений. Помогает полное отрешение от всего и полная безнадежность остаться целым. Весь вопрос только когда и как, а раз это так, то сейчас-же входит в сознание, что надо погибнуть с наибольшей пользой. Все это как молния пронизывает мозг.
Помню я, это было ещё в августе, когда мы только прибыли на театр войны, прямо из вагона, да и в походе, и на третий день уже вошли в соприкосновение с неприятелем. Разведчики донесли, что немцев засекли в версте, и их надо было выбить. Рассыпались мы цепью, перекрестились, батюшка нас крестом осенил, и стали мы осторожно наступать. Погода была удивительно хорошая, шли мы бодро, хоть есть хотелось страшно, все три дня хлеба не видали: обоз не поспевал за нами. Спасала картошка и брюква, которых в полях было не переесть. Известно – немцы картофельное брюхо. Прошли где ползком, где перебежкой с полверсты, слышим немцы из своих винтовок пукать начали. Стали пули свистеть. Эх, думаю, грех какой – ведь война, настоящая война, надо защищаться. Но это дома ещё игрушка, после два месяца спустя мы узнали только настоящую войну.
Слышим, по цепи передают приказ приспособиться в канаве у шоссе и открыть огонь. Из-за бугорка простым глазом стало видно – каски перебегают. Залегли мы и живо началась трескотня. Немцы ещё чаще забарабанили. Только листья летят с деревьев, окаймляющих шоссе.
Скоро мы их сбили, небольшой передовой отряд это был. У нас оказалось немного раненых, убитых ещё не было. Отрядили в погоню за ними одну роту, а мы сейчас же принялись за брюкву: когда шли полями цепью, успели-таки сцапать по здоровеннейшей штуке. Тут и страху не было. По неопытности что ли, не знаю, но только уписываем брюкву и хорошо на душе. Но после, говорю, мы узнали, что это была игрушка и после мы узнали, что за война есть…; но тогда мы были уже до некоторой степени привыкшие. Вот хранит же Бог и всего-то отделался пустяками и что впереди будет – это дело Бога, но что цел и невредим пока – это приписываю чуду и милости Божией.
Все мы здесь живем в уверенности в полной победе над врагом. Ещё много предстоит работы и напряжения всех сил и надо думать, всячина ещё будет, но в конце все же победим. Так надо, и так с Божией помощью и будет.
Я, Слава Богу, здоров – пожалуй, здоровее, чем когда-либо был ранее до войны: и опять это чудо и милость Божия. Да и как же не милость? За всю мою жизнь мне всё как-то приходилось усиленно работать и часто приходилось шибко натужно, всё как-то мне давалось с большим трудом. И вот, если всё это, со всей то жизни, всё трудное сжать и заключить в промежуток первых четырех месяцев войны, то не получилось бы и десятой доли того, что выпало на долю за это время. Уж кажется, в порошок должен стереться, но здоров, невредим, да плюс ещё внутреннее удовлетворение по мере сил выполненного долга – тут уже прямо рука Божия, во что я бесконечно верю!
Ну вот, хотел написать вкратце о некоторых впечатлениях, а вышла чуть ли не исповедь. Уж простите: минута выпала посвободнее, призадумался да и расписался. Как-нибудь на досуге прочтете. Много чай дела то теперь. Война требует усиленной деятельности биржевых представителей. Вон, я слышал у вас съезд большой был. Хорошее это дело и полезное, если он прошел продуктивно и не ограничился только выступлениями краснобаев.
А с льняным семенем, я думаю, худо не будет. Вот Бог даст, кончится война, да ещё кончится хорошо для нас, тогда непременно усилится всякое производство, начнутся постройки разные, а в связи с этим и на олифу требование будет усиленное, следовательно, и на семя, из которого оно вырабатывается. Только надо следить хорошенько, чтобы не попортилось. Сухое оно, я знаю, но не знаю, сколько оно может пролежать безнаказанно.
Затем, желаю Вам ещё раз всего наилучшего. Благодарю Вас за привет и добрую память».
А. Чикляев
Чистопольский государственный историко-архитектурный и литературный музей-заповедник благодарит Е.В. Чикляеву за сотрудничество и предоставленные материалы.
Юлия Гаврилова, старший научный сотрудник Музея истории города
Чистопольского государственного историко-архитектурного
и литературного музея заповедника
Комментарии:
0