Деятельность чистопольского земского самоуправления в конце XIX - начале XX вв.

М.С. Низамова

кандидат исторических наук, доцент

Набережночелнинского филиала

института экономики,

управления и права (г. Казань)

 

Деятельность чистопольского земского самоуправления в конце XIX — начале XX вв.

 

1. Сословно-социальный состав гласных Чистопольского уездного земского собрания (1864-1914 гг.)

Земства – органы местного самоуправления, возникшие в 1864 году, занимали одно из видных мест в социокультурном поле России во второй половине XIX — начале ХХ веков.

Опыт земств в годы советской власти оказался по существу невостребованным, и советские установки и подходы к организации самоуправления во многом разошлись с жизнью.

Демократические преобразования последних десятилетий во всех областях общественной жизни поставили на повестку дня вопрос о необходимости обращения к полувековому опыту многоплановой социально-экономической деятельности органов земского самоуправления. В постсоветский период земская проблематика одна из популярных. Создано значительное количество работ, как по регионам, так и по отдельным земствам. В самостоятельные исследования выделены юридические аспекты деятельности земского самоуправления, земское народное образование, здравоохранение. Уделено внимание взаимоотношениям самодержавия и земства, истории земского либерализма, земской демократической интеллигенции.

В настоящее время исследователи начинают переходить к написанию обобщающих трудов, к многоаспектному рассмотрению земского самоуправления отдельных регионов с целью углубленного анализа и воссоздания единой картины исторического процесса становления и развития земств. Однако, безусловно, очень важным остается ориентация исследователей на скрупулезное изучение деятельности отдельных уездных земств, отличающихся уровнем экономического развития, социальным составом земских гласных, взаимоотношениями с администрацией, связями земства с общественным движением в крае. На современном этапе техническая оснащенность архивов и библиотек предоставляет возможность привлечь широкий круг источников как опубликованных, так и неопубликованных, а развитие исторической науки в постсоветской России позволяет использовать новые методологические подходы. В данное время представляется очень важным изучение многогранной земской практики, в том числе по поддержке малого предпринимательства, повышению продуктивности сельского хозяйства, развитию благотворительности, совершенствованию медицинского обслуживания населения и санитарно-эпидемиологической службы, повышению культурно-образовательного уровня местного населения, по подготовке квалифицированных кадров для всех служб.

Данная работа посвящена ретроспективному анализу социально-экономической деятельности Чистопольского земства. Чистопольское земство – одно из 12-ти уездных земств Казанской губернии, и его рассмотрение интересно проводить в сравнении. Этому способствует наличие богатого историко-статистического и справочного материала, упорядоченной нами финансовой отчетности по губернии в целом [34] и аккумулированной делопроизводственной документации земств, наличие собранных нами списков земских гласных Казанской губернии за 50-летний период. По Чистопольскому уезду найдено более пятидесяти списков гласных уездного земского собрания и тринадцать списков гласных – представителей в губернском земском собрании по всем трехлетиям функционирования местного самоуправления. При сборе списков в основном использованы материалы периодики и делопроизводственной документации земств, отложившейся в архивах.

В научном диапазоне исследования находится значительный период земской деятельности (1864-1914 гг.). Начальная грань соответствует периоду начала проведения реформы земского самоуправления в Европейской России, в том числе и в Казанской губернии. Конечная хронологическая граница исследования совпадает со временем начала Первой мировой войны, повлекшей за собой определенные изменения земской работы. Деятельность земств Казанской губернии, их роль в истории местного самоуправления страны, с одной стороны, отражают общероссийские процессы, с другой – позволяют выявить специфические особенности.

С 1802 по 1917 г. Казанская губерния состояла из 12 уездов: Казанский, Козмодемьянский, Лаишевский, Мамадышский, Свияжский, Спасский, Тетюшский, Царевококшайский, Цивильский, Чебоксарский, Чистопольский, Ядринский. Уезды различались по площади территории, по национальному составу, по социально-экономическому развитию и по результатам деятельности органов местного самоуправления. По пространству самыми обширными были Царевококшайский и Чистопольский уезды, а самыми малыми – Ядринский и Свияжский [35, с. 10].

По переписи населения 1897 года губерния была на втором месте в Среднем Поволжье и на 18-м в Европейской части России. Характерной чертой населения Казанской губернии являлась его социальная пестрота при абсолютном преобладании крестьянства (что говорит об аграрном характере этого региона). Дворянство занимало незначительный удельный вес среди местного населения (0,3 – 0,4%).

Важнейшей особенностью Казанской губернии являлся многонациональный состав ее населения. Около 60% населения губернии составляли нерусские народы края – татары (31,3%), чуваши (22,2%), марийцы (5,3%), мордва (1,1%), удмурты (0,4%)¹. Татары проживали преимущественно в Казанском, Мамадышском, Тетюшском, Лаишевском, Чистопольском, и, частично Свияжском, Спасском и других уездах, кроме Ядринского. Чуваши проживали в Козмодемьянском, Чебоксарском, Ядринском, Чистопольском, Мамадышском, Цивильском и, частично, Тетюшском уездах. Марийцы проживали в Царевококшайском, Козмодемьянском и, частично Чебоксарском, Мамадышском и Казанском уездах. Мордва проживали в Спасском, Тетюшском, Чистопольском уездах. Удмурты проживали в Мамадышском и Казанском уездах.

В изучении проблемы земского самоуправления особое значение приобретает вопрос о сословно-социальном составе земских собраний и его влиянии на становление и развитие направлений культурно-хозяйственной политики. На принятие тех или иных решений и экономическую эффективность проводимых мероприятий влияли социальное происхождение, образование, гражданская позиция, а так же личностные качества земских гласных. Анализ различных групп гласных, входящих в состав земских собраний, позволяет беспристрастно, всесторонне и наиболее полно проследить динамику земской деятельности, раскрыть в сравнении результаты земских мероприятий, ярче высветить достижения местного самоуправления дореволюционной России.

Земская реформа 1864г. в России является существенной составной частью буржуазных реформ 60-70-х годов XIX века. 1 января 1864г. император Александр II подписал указ правительствующего Сената о введении губернских и уездных земских учреждений в России. Было решено ввести новые органы местного самоуправления в 34 губерниях Европейской России. «Положение о земских учреждениях» 1864г. вступало в силу с 1865 года. Распоряжения по созданию земских учреждений на местах были возложены на губернаторов. Они формировали временные комитеты и временные уездные комиссии, которые должны были приводить всю избирательную кампанию в губерниях.

Традиционно выделяются два крупных периода в регулировании российского местного самоуправления:

1. Период с момента принятия Положения о губернских и уездных земских учреждениях 1 января 1864 г. до земской контрреформы 1890 года.

2. Период с принятия Положения о земских учреждениях 12 июня 1890 г. до реформ местного самоуправления со стороны Временного правительства 1917 года.

Рассмотрим избирательную систему земств в их исторической динамике. Проведем сравнительный анализ двух Положений (1864 г. и 1890 г.) и приложений к ним, что позволит нам проследить эволюцию количественного соотношения дворян и крестьян в уездных земских собраниях, определить значительно ли повлияла земская контрреформа 1890 года на изменение сословно-социального состава уездных земских собраний.

Изучение земств началось еще в царской России, продолжилось в советское время и в постсоветский период. Советские исследователи больше внимания уделяли рассмотрению фактической стороны земской деятельности. К анализу социально-сословного состава подходили с идеологических позиций. Отмечалось, что «избирательная система по «Положению…» 1864 г. призвана была обеспечить количественное преобладание в земствах поместного дворянства» [48, с. 44]. Те же выводы прослеживаются и относительно «избирательной системы по «Положению…» 1890 года. Так, исследователь Л.Г. Мамулова (Захарова) указывала, что «в середине 80-х гг., спустя 20 лет после введения земских учреждений, на повестку дня был поставлен вопрос о пересмотре Положения 1864 г. и, в частности, избирательной системы, утвердившей в свое время господство дворян, с целью усиления представительства этого привилегированного сословия» [28, с. 7].

Исследователи земств постсоветского периода стараются отбросить политическую составляющую вопроса [34, с. 111–120] и беспристрастно взглянуть на земскую реформу, контрреформу, на социальный состав органов местного самоуправления и на роль дворянства в земстве.

Примеры из истории земского самоуправления являют нам образец налаженной и четкофункционирующей системы. Просматривается следующая тенденция: чаще всего там, где у власти в земствах Поволжья преобладали дворяне, социально-экономическая работа местного самоуправления была поставлена на порядок выше. Там намного больше строилось школ, больниц, активно развивалось библиотечное дело, чего не наблюдалось в так называемых «мужицких» земствах Поволжья, где во главе самоуправления находились крестьяне, подходившие к управлению в земстве бережливо, прижимисто.Эти выводы подтверждаются анализом смет доходов и расходов [34, с. 87–134]. Исключение составляют земства Уральского региона, где дворянства было немного. Там, «предприимчивые земские гласные, в основном из купцов и крестьян, в большей степени осознавали выросшую потребность в грамотных людях, необходимых для промышленности, торговли, для модернизации сельскохозяйственного производства. Вятское и Пермское земства занимали лидирующие позиции по расходам на народное образование и здравоохранение среди 34-х земских губерний» [34, с. 178–223].

Обратившись к земскому законодательству, мы выяснили, что не все желающие дворяне получали право на участие от первой курии в избирательных собраниях для выбора уездных гласных. Законом был установлен земельный ценз – определенное количество земли в десятинах (одна десятина – основная дометрическая русская мера площади, равная 1,0925 га) [15], необходимое для участия в избирательных собраниях. Нормативы земельного ценза отражены в специальной ведомости, прилагавшейся к «Положению… 1864 года» [50]. Размер участка земли в большинстве случаев различался не только по губерниям, но и по уездам. Самый высокий земельный ценз среди 47-ми уездов Поволжского региона включал 650 десятин земли и был в Новоузенском уезде Самарской губернии, а самый низкий – 200 десятин. Так, в Казанской губернии для участия в выборах от первой курии необходимо было иметь 200 десятин земли. Такой ценз был установлен для всех 12-ти уездов губернии. В среднем в Поволжском регионе земельный ценз составлял 254,2 десятины. Таким образом, дворянин мог стать земским гласным, имея не менее 200 десятин земли. Считаем, что изначально при создании земства нормативы ценза были высокие, особенно в условиях просматривающейся возрастающей динамики обеднения и разорения дворянства. Поскольку по Положению 1864 года курии были всесословными, нецензовые дворяне, желающие быть земскими гласными, могли выдвигать свои кандидатуры на выборах от сельских обществ. Это подтверждают данные списков. И в этом случае, можно говорить, что куриальная система позволяла правительству обеспечивать преобладание в земских учреждениях дворянства. Также дворяне могли работать на службе в земстве как специалисты в качестве так называемого «третьего элемента».

Далее мы устремились к расписанию количества гласных земских учреждений по «Положению…» 1864 г. [50]. Представительность земских собраний определялась социально-экономической ситуацией в каждом уезде. Установленные цифры по всем трем куриям мы перевели в проценты. В Поволжском регионе расписанием от первой курии (крупные землевладельцы) предусматривалось от 40,3% до 49,5% мест от общего числа гласных губернии, а более конкретно: в Казанской губернии – 40,3%, в Пензенской – 46,6%, в Самарской – 46,2%, в Саратовской – 48,6%, в Симбирской – 49,5%. Остальные места отдавались представителям от купцов, прочих городских сословий и сельских обществ. Так от второй курии предусматривалось следующее количество гласных. В Казанской губернии – 13,4%, в Пензенской – 12,9%, в Самарской – 8,2%, в Саратовской – 13,0%, в Симбирской – 10,2%. От сельских обществ предусматривалось: в Казанской 46,3%. Это на 6% больше чем от первой курии. В Пензенской – 40,5%, в Самарской – 45,6%, в Саратовской – 38,4%, в Симбирской – 40,3%. Как видим, законодатели предусматривали сельским обществам Поволжья значительное количество мест в земстве: от 38,4 до 46,3%.

Из собранных списков земских гласных и анализа сословного состава, избранных на первое трехлетие, нами выявлено следующее. В Казанской губернии в первую курию было избрано 121 человек (126 по расписанию) [25, с. 4], в Пензенской – 179 человек (187 по плану) [55], в Самарской – 181 (186 по плану), Саратовской – 249 (258 по плану) [57], Симбирской – 177 (190 по плану) [58]. По результатам выборов от крупных землевладельцевна этапе становления земств в Поволжских губерниях очевиден недобор сорока гласных – 907 избрано (947 по плану), что на 4,2% менее необходимого. Таким образом, мы подсчитали, что в губерниях Поволжья представителей от крупных землевладельцев в земстве насчитывалось от 39,4% до 50,1%.

Посмотрим, как обстояли дела с выборами от второй курии. Изначально планировалось от второй курии в Поволжском регионе в земствах 253 гласных. На этапе становления земств в Казанской губернии во вторую курию от всех уездных земств было избрано 42 гласных (по плану 60), в Пензенской – 52 человека (52 по плану), в Самарской – 33 (33 по плану), Саратовской – 69 (69 по плану), Симбирской – 23 (39 по плану). Всего в Поволжском регионе во вторую курию было избрано 219 гласных. Сравнивая фактические и плановые данные видим, что в уездных земствах Казанской и Симбирской губерний на этапе становления земств во вторую курию наблюдался недобор 34-х гласных (13,4%).

От сельских обществ на этапе становления земств изначально планировалось в Поволжских губерниях 850 гласных. Данные по выборам были следующие. В уездные земства Казанской губернии избрано 144 человека (145 по плану); Пензенской губернии – 161 (163 по плану); Самарской губернии – 181 (183 по плану); Саратовской губернии – 203 (204 по плану); Симбирской губернии – 153 (155 по плану). Видим, что и от сельских обществ уже на выборах в первое трехлетие деятельности земств в Поволжских губерниях наблюдался недобор 8 гласных (менее одного процента).

Рассмотрев «Расписание количества гласных земских учреждений» по «Положению…» 1864г.и сравнив с численностью гласных по итогам первых выборов, мы пришли к следующему. Во-первых, расписанием рассчитывалось крупным землевладельцам от 28,3% до 50,1% мест в земских собраниях. Заложено ли здесь преобладание? Если отсчитывать от общего установленного объема земских гласных, то 50% – это никак не доминирующее большинство, а только половина. Во-вторых, указанное расписание практически не выполнялось с момента становления земств и представители от дворянства не набирали даже необходимого числа мест. Эти данные не подтверждают точки зрения исследователя А.П.Корелина, о том, что во всех уездных земствах 93% гласных составляли владельцы имений от 200 до 3-4 тыс. десятин [26, с. 215].

Остановимся подробнее на выборах в Чистопольское земство. По «Положению …» 1864 г. от частных землевладельцев по 1-й курии расписанием предусматривалось 126 мест. Из них 21 место выделялось гласным Чистопольского уезда, столько же мест от 1-й курии в Спасском уезде. И только в Лаишевском уезде чуть более – 23 места. Указанные три уезда давали половину всех гласных от 1-й курии в Казанской губернии¹. Далее посмотрим, выполнялось ли это расписание. Из собранных списков земских гласных и анализа сословного состава, избранных на первое трехлетие, нами выявлено следующее. По результатам выборов от крупных землевладельцевв Чистопольском уезде расписание выполнялось и на этапе становления земств, и на выборах в два последующих трехлетия. Затем наблюдается волнообразный недобор от 10% до 33% , составивший к концу 1880-х годов 19%. Таким образом, по первой курии шесть трехлетий расписание не выполнялось. На выборах от второй курии и от сельских обществ в целом наблюдалась стабильность.

К началу 1890-х годов процентное соотношение дворянства в земстве изменилось. Наблюдался процесс сокращения дворянского землевладения. Например, только в Казанской губернии за 22 года дворянское сословие потеряло около 100 тыс. десятин земли [43, с. 255]. Задолженность Дворянскому и Крестьянскому банкам охватила 47,8% площади частновладельческой земли [43, с. 316]. Постепенно дворяне утрачивали принятый в 1864г. имущественный ценз, необходимый для участия в земствах, и, уменьшался их удельный вес в составе земских собраний. Была проведена земская Контрреформа 1890 года. Как указывал дореволюционный исследователь земств М.И. Мыш, «с целью привлечения в земские учреждения большего количества среднепоместных и мелкопоместных дворян, размер земельного ценза в большинстве уездов был понижен» [29]. Нами проведен сравнительный анализ нормативов земельного ценза по «Положению…» 1864 года и «Положению…» 1890 года [50]. Для представителей от первого избирательного собрания по-прежнему сохранялся имущественный ценз. Однако по сравнению с «Положением… 1864 г.» по «Положению … 1890 г.» в Поволжском регионе земельный ценз был понижен, но при более подробном рассмотрении замечаем, что это понижение не существенное и оно не давало возможности привлечь к работе уездных земств большее количество дворян.

Так, в Казанской губернии для участия в выборах от первого избирательного собрания в целом ценз сохранялся прежним – 200 десятин. Однако для трех уездов, где дворянства в земствах не наблюдалось и раньше – в Козмодемьянском, Чебоксарском и Царевококшайском минимальный ценз был обозначен в 175 десятин земли.

Земельный ценз в Новоузенском уезде Самарской губернии был особенно высоким среди 47-ми изучаемых нами уездов Поволжского региона – 550 десятин. Наименьший земельный ценз в Поволжье составлял 175 десятин и прослеживается в Казанской, Пензенской и Саратовской губерниях.

В среднем в Поволжском регионе по «Положению…» 1890 г. земельный ценз понизился с 254,2 до 235,6 десятины. Считаем, что земельный ценз по новому «Положению…» сохранялся довольно высоким и не давал возможности привлечь к работе уездных земств большее количество дворян. Эту же мысль высказывал дореволюционный исследователь земства В.Ю.Скалон, отмечая, что «размеры ценза не были согласованы с действительным состоянием землевладения даже при их установлении, и это несоответствие все более увеличивалось, а круг лиц, имеющих право участия в земском самоуправлении, все более суживался» [60].По мнению указанного исследователя, уже в начале 1880-х годов в 8-ми центральных губерниях правом непосредственного участия в выборах пользовались лишь 10,3% общего числа собственников, через уполномоченных – 35%, остальные же или пользовались представительством лишь в составе сельских обществ, или вовсе были устранены от участия в выборах.

По новому «Положению…» куриальная система была заменена. Вместо двух курий были введены два избирательных собрания, в первом из которых участвовали дворяне, потомственные и личные, а во втором – прочие избиратели, кроме лиц крестьянского сословия [49]. Гласных от крестьян избирали волостные сходы (ст. 51). В Поволжском регионе расписанием по «Положению…» 1890г. от первого избирательного собрания (крупные землевладельцы) предусматривалось от 45,2% до 59,4% мест от общего числа гласных губернии, а более конкретно: в Казанской губернии 45,2% [52, с. 371], в Пензенской – 59,4% [52, с. 376], в Самарской – 56,2% [52, с. 378], в Саратовской – 55,8% [52, с. 379], в Симбирской – 58,7% [52, с. 379]. Не предусматривалось гласных во второе избирательное собрание в двух уездах Казанской губернии: Козмодемьянском и Ядринском. Таким образом,подтверждается вывод отечественных исследователей о том, что законодатель стремился увеличить привилегированное сословие в земстве. В земствах Поволжского региона это увеличение было запланировано примерно на 10%. По новому «Положению…» представителей от дворян в указанных земствах могло быть максимально до 60%. Менее всех предполагалось в Казанской губернии. Заметим, что в Казанской губернии дворянство никогда не было преобладающим в земстве [35, с. 16]. Понимаем,что в целом увеличение в земском самоуправлении представителей привилегированного сословия планировалось не за счет появившихся новых крупных землевладельцев, поскольку разорение дворянства правительство не могло остановить.

Что же касается губернских земских собраний (ГЗС), то там дворяне всегда имели преимущество и по Положению 1864 года и по Положению 1890 года. Это подтверждает анализ списочного состава ГЗС по Казанской губернии [33]. Это же подтверждает в диссертации постсоветский исследователь земств М.С. Чирков М.С., указывающий, что в 1889 г. в Самарском губернском земском собрании за дворянами было закреплено 69,1% мест, а по данным на 1892 г. дворянскому сословию принадлежало 82,5% мест [66, с. 38–39].

Земской контрреформой 1890 года был значительно урезан общий состав гласных уездных земских собраний. Если по «Положению…» 1864 года численность гласных в Поволжье колебалась от 12 до 82 человек, то по «Положению…» 1890 года новый предел объема гласных в уездных земских собраниях составил от 15 до 40 человек. Всего уездные земства Поволжья по «Положению…» 1890 года потеряли 610 мест в собраниях.

Обратившись к рассмотрению результатов земских выборов в первое трехлетие по новому «Положению…» 1890 г. мы подсчитали следующее. В Казанской губернии от крупных землевладельцев было избрано 109 человек (124 по расписанию) [52], [25], [33, Лл. 132, 132об], в Пензенской – 155 человек (174 по плану) [25], в Самарской – 102 (122 по плану) [56], Саратовской – 110 (177 по плану) [57], Симбирской – 141 (152 по плану) [58]. Очевиден недобор 132-х гласных – 617 избрано (749 по плану), что на 17,6% менее необходимого.

Таким образом,в земствах Поволжья представители от крупных землевладельцев составляли от 44,2% до 58 ,6%. Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что увеличение представителей от крупных землевладельцев в уездных земских собраниях, по новому «Положению…» было незначительным (менее 9%). В последующие годы на выборах численность гласных от первого избирательного собрания сокращалась. Как свидетельствует информация из архивных документов[9], [11], [12], уже через 10 лет после контрреформы практически все, органы земского самоуправления стали ходатайствовать об изменении земского представительства.

На основе сопоставления данных сословно-социального состава уездных земских собраний по каждому трехлетию с 1865 по 1914 гг.приходим к выводу, что в уездных земских собраниях Казанской губернии дворянство не составляло того большинства, к которому стремилось правительство, внося изменения в избирательную систему. Если в 1889 г., накануне контрреформы, количество дворян в уездных земствах Казанской губернии равнялось 39,1%, то после выборов по новому Положению, в 1892 году, оно хотя и увеличилось, но незначительно — до 44,1%, не превысив количества гласных-крестьян [35, с. 16]. Представители от дворянского сословия преобладали только в губернском земском собрании.

Итак, анализ расписания и списочного состава избранных депутатов в органы земского самоуправления позволяет сделать вывод об эволюции количественного соотношения дворян и крестьян в уездных земских собраниях. Земская контрреформа 1890 года изменила сословно-социальный состав уездных земских собраний. Сократилось представительство от второго избирательного собрания и от сельских обществ. В изучаемых нами земствах среди уездных гласных крупных землевладельцев по новому положению уже насчитывалось более 50%, но менее 60%. Земская контрреформа 1890 года, несомненно, повлияла на изменение сословно-социального состава уездных земских собраний. Однако в земствах Поволжья по итогам первых выборов по «Положению…» 1890 года не наблюдалось значительного преобладания представителей поместного дворянства. В последующие годы на выборах количество гласных от первого избирательного собрания сокращалось.

Идеологические препоны, стоявшие на пути советских исследователей, не позволили им во всей мере высветить роль дворянства в земстве. Мы не умаляем роли крестьянства в земском самоуправлении, однако считаем, что из всех сословий, представленных в земстве, именно дворяне были более подготовлены к выполнению обязанностей земского гласного. Более образованные гласные были способны шире понимать культурно-хозяйственные интересы уезда и задачи местного самоуправления. Возможно, правительство по той или иной причине предприняло попытку укрепить ведущую роль дворянства в земстве, проведя земскую контрреформу. Однако понижение земельного ценза для Поволжья было несущественным и не способствовало значительному увеличению дворянских гласных в уездных земских собраниях.

В Чистопольском уезде законодатель выделил землевладельцам по «Положению…» 1890 года 56% мест. Однако сразу же первые выборы в первое избирательное собрание от крупных землевладельцев еле состоялись. Недовыборы в первое трехлетие составили 45% – избрано 11 гласных (20 по плану). В дальнейшем ситуация постепенно выравнивалась, однако недобор сохранялся и к 1913 году составил 15% от необходимого числа гласных. Что касается второго избирательного собрания, то здесь ситуация была стабильная. Крестьяне также подходили к выборам в земство со всей ответственностью и в первые пять дореволюционных трехлетий старались выбирать необходимое количество гласных. Однако, видимо, революционные потрясения сделали свое дело и на выборах в 1907 году в Чистопольском земстве от сельских обществ наблюдается недобор 70% гласных – избрано 3 (по плану 10). Ситуация стабилизировалась только к выборам в трехлетие с 1913 года.

Решение социально-хозяйственных вопросов, в том числе и развития здравоохранения, земствами каждой губернии в той или иной степени зависело от многих факторов. Это в первую очередь финансовые возможности местного земства, социальный состав земских гласных, налоговая платежеспособность населения, политика местных властей и губернаторов.

 

2. Эволюция системы земского здравоохранения

К середине XIX века в области охраны здоровья населения Россия значительно отставала от передовых европейских стран. Причинами этого был неудовлетворительный уровень организации медицинской помощи, недостаточное количество профессиональных медицинских кадров, крайне неблагоприятные бытовые условия жизни сельского населения, а также низкий уровень гигиенических знаний в народе. Частная медицина была малодоступна основной массе населения. Рутинная казенная медицина не заботилась о нормальном лечении, не справлялась в борьбе с участившимися эпидемиями. С появлением органов земского самоуправления в развитии здравоохранения произошли значительные изменения.

По Положению 1864 года права земств в области медицины были недостаточно ясно регламентированы.

В Положении 1890 года формулировка задач земских учреждений в сфере здравоохранения стала более конкретной: их обязывали принимать «участие в мероприятиях по сохранению народного здравия, развивать средства врачебной помощи населению и изыскивать способы по обеспечению местности в санитарном отношении…» [52, с. 495].  Земским учреждениям законом было предоставлено право самим разграничить между собой предметы ведения, какие из них отнести на губернский и какие на уездный счет. В начале 1890-х годов к ведению губернского земства отошли крупнейшие медицинские учреждения: губернская больница, психиатрическая лечебница, фельдшерская школа, а также проведение съездов земских врачей и частично меры в области санитарии. На уездные земства были возложены заботы о развитии сельской медицины, постройка новых и ремонт существующих лечебных заведений, содержание больниц в уездных городах, содержание домов для умалишенных, большинство расходов на санитарные мероприятия, борьба с эпидемиями и др.

Земство, приступая к реорганизации медицинской помощи населению, не имело образцов для ее осуществления. В стране отсутствовал единый централизованный орган управления медико-санитарным делом. Процесс становления земской медицинской организации осуществлялся земствами самостоятельно и бессистемно, вследствие чего ее устройство было «настолько разнообразным, что нередко можно было встретить в разных уездах одной и той же губернии совершенно разную организацию, не обусловленную никакими местными особенностями» [2, с. 29]. Таким образом, реформирование медицины (принятие в земство лечебных учреждений Приказа общественного призрения, создание участковых больниц, приемных покоев и многого другого) явилось одной из самых сложных сторон в деятельности органов самоуправления.

По «Положениям…» о губернских и уездных земских учреждениях 1864г. и 1890г. прописано, что финансирование здравоохранения должно относиться к числу необязательных повинностей. Финансирование земско-медицинской службы осуществлялось за счет денежных средств, поступающих из бюджета, а также пожертвований различных слоев населения. Среди 34-х земских губерний по уровню расходов на здравоохранение Казанская губерния была на 13-м месте. В Казанской губернии затраты на здравоохранение представляли самую крупную статью расходов в земском бюджете (21% в 1890 г. и 31,1% в 1902 г.) [18, с. 38], [52, Лл. 79–86]. Просматривая историю здравоохранения в Чистопольском земстве, замечаем, что по многим показателям оно всегда лидировало. Это подтверждается статистическими данными разных источников: смет доходов и расходов, архивными документами и справочно-статистическими данными дореволюционного периода. В 1898 году Чистопольский уезд был на первом месте по расходам: на содержание лечебниц, почти в три раза обгоняя Казанский уезд. На четверть обгонял уездное Казанское земство по выплатам фельдшерскому составу. Наряду с земством Казанского уезда был в передовиках по выплатам врачам и акушеркам. Лидировал по заготовке медикаментов и на содержание аптечного персонала. В 1898 году в целом из всех уездных земств Казанской губернии, Чистопольское земство больше всех тратило на развитие здравоохранения, обгоняя Казанское на 18%, а Ядринское даже на 46%. В 1907 году вновь больше всех на развитие здравоохранения выделяло Чистопольское земство. Другие уездные земства тратили значительно меньше. Так, например, Чебоксарское земство отставало на 24%, Казанское – на 32%, а Ядринское земство – на 62%. Как показывают данные сметы 1910 года, ситуация мало изменилась. Чистопольское земство все также лидировало по ассигнованиям на здравоохранение. Казанский уезд отставал на 21%, а Ядринский – на 95%.

В земской медицине зародились и получили развитие такие прогрессивные формы оказания медицинской помощи сельскому населению страны, как бесплатность, общедоступность, предупредительный характер, противоэпидемическая и санитарная направленность мероприятий. «Участковый» принцип оказания медицинской помощи также зародился в земскую эпоху.

С первых лет деятельности земства шла кропотливая работа по выбору способа обслуживания больных. Использовались следующие виды оказания медицинской помощи населению: разъездная, больничная, стационарная, амбулаторная. Единой отработанной медицинской системы в России не существовало. До 1890-х годов, на этапе становления земской медицины и подготовки необходимых специалистов, в земских губерниях в лечебном деле преобладала разъездная система и, из-за недостатка врачей, фельдшерское обслуживание. Постепенно земства стали отказываться от разъездной системы, как менее эффективной. В Казанской губернии в 1880 году в шести уездах была смешанная и в шести разъездная системы, а к 1890-му году стало 11 смешанных и одна стационарная, к 1900 году 4 стационарных и 8 смешанных.  Таким образом, разъездная система в Казанской губернии уже к 1890 году была полностью ликвидирована. Для сравнения отметим, что к началу 1890-х годов разъездная система была ликвидирована лишь в 10 из 34-х губерний царской России, в том числе и в Казанской, Самарской, Саратовской губерниях, а в основном она вышла из практики к 1900-м годам.  Необходимо отметить и положительную сторону разъездной системы, позволившей земским деятелям накопить и в дальнейшем использовать определенный опыт в деле организации здравоохранения. Итак, к началу ХХ века большинство земств Европейской России в основном перешли на стационарную и смешанную систему медицинского обслуживания, однако сохранили и практиковали возможность выезда врача к больным в случае необходимости.

Земская стационарная медицинская система выглядела следующим образом: уезды были разделены на врачебные участки, величина которых определялась в зависимости от плотности населения, удобств путей сообщения и выделяемых на эти цели средств. К 1893 году распределение участков по уездам Казанской губернии было следующее. Более всего участков было в Чистопольском уезде — 7, в Казанском — 6, в Чебоксарском и Лаишевском по 5, в Козмодемьянском, Ядринском, Спасском уездах по 4 участка, в Свияжском, Царевококшайском, Тетюшском по 3, в Цивильском уезде всего 2 участка [24, с. 9]. Каждый участок земства старались обеспечить врачом и соответствующим числом вспомогательного при нем медицинского персонала, больницей и аптекой с бесплатной выдачей лекарств.

По сравнению с 70-ми годами XIX века к 1910 году количество врачей в Поволжских губерниях увеличилось: в Казанской губернии более чем в 3,5 раза; в Симбирской примерно в 3,5 раза; в Пензенской почти в 4 раза; в Саратовской более чем в 5 раз; в Самарской – в 6 раз. Более всего врачей было в Саратовской и Самарской губернии – 300, в то время как в Казанской, Пензенской и Симбирской – 190.

По количеству земских врачей и врачебных участков Поволжского региона с 1870 по 1910 гг. Казанская губерния была на 3-м месте после Саратовской и Самарской.

В 1893 году в Казанской губернии один врач приходился на 42,5 тысяч человек, а в 1898 году — на 41,7 тысяч [6, с. 689–690]. Врачей не хватало. Но по сравнению с Уфимской губернией, где на одного врача приходилось более 60-ти тысяч человек, в земствах Казанской губернии в вопросе обеспеченности врачами дела обстояли получше. К 1913 году врачебного персонала стало больше. К этому времени в среднем на одного врача приходилось следующее количество жителей: в Саратовской губернии — 23,7 тыс. чел.; в Самарской – 29,8; в Симбирской – 32,7; в Казанской – 41,5; в Пензенской – 44 тыс. человек [68, с. 102].В целом количество врачей в земских больницах Поволжских губерний за 40 лет увеличилось в 4,6 раза. Несмотря на увеличение медицинского персонала, открытие новых лечебниц и сокращение площади врачебных участков, охват населения врачебной помощью был недостаточен.

Как было отмечено выше, в Казанской губернии в среднем на один врачебный участок приходилось 41,5 тысяч жителей. На первый взгляд может показаться, что за пятнадцатилетний период (с 1898 года) результаты незначительны, однако количество жителей прибавилось. Для Российской империи был характерен довольно высокий естественный прирост населения при высоком уровне, как рождаемости, так и смертности. Напомним, что по переписи населения 1897 года в стране насчитывалось 125, 6 млн. человек, а в 1913 году – 178,9 млн. человек [3]. В Казанской губернии меньше всего на один врачебный участок приходилось в Козмодемьянском уезде – 22-24 тыс. чел. и более всего в Цивильском уезде – 65 тыс. чел. на 1 врачебный участок. В Чистопольском уезде в среднем на один врачебный участок приходилось 46-50 тысяч человек.

Рассмотреть охват населения медицинской помощью нам поможет средний радиус врачебного участка. В 1913 году в Пензенской, Казанской, Симбирской губерниях была высокая плотность населения на 1 кв. версту. Средний радиус врачебного участка там был от 17,1 до 15,8 верст. В Самарской губернии при плотности населения в два раза меньше Пензенской губернии радиус участка составлял 19,8 верст. Лучше всех дела обстояли в Саратовской губернии, где плотность населения была довольно высокая, чуть меньше Симбирской, но радиус врачебного участка был меньше всех в Поволжье – 14,3 верст.

Жалованье врачам составляло 1200-1600 рублей в год [6, с. 366].С 1890-х годов в большинстве земств практиковались прибавки за выслугу лет. Земские врачи Казанской и Самарской губернии получали 1200 рублей в год, в Симбирской губернии – 1400 рублей, а в Пермской губернии, например в Шадринском уезде, – 1500 рублей в год, а после первых трех лет службы – 1800 рублей в год. Самарское земство ходатайствовало о повышении жалования всем врачам до 1500 руб. в год.

Женщин-врачей на земской службе было очень немного, и они, как правило, заведовали женскими отделениями городских больниц или же принимались на должности младшего медицинского персонала – фельдшериц-акушерок, труд которых оценивался в 4 раза ниже врачебного. В определенной степени это было выгодно земствам, так как за 300 рублей они пользовались, собственно говоря, услугами выпускниц медицинских факультетов зарубежных университетов, а также российских женских высших медицинских курсов. Казанская губерния была местом ссылок политических заключенных. Среди ссыльных встречалось достаточно много врачей. Они старались устроиться на работу в земство. Но при определении врачей на службу, земства испытывали затруднения, связанные с правом губернаторов утверждать земских служащих. По ст. 286 «Положения о земских учреждениях» губернатор обязан был в течение двух недель утвердить или отказать земству в определении служащего. Между тем указанный срок совершенно игнорировался администрацией. Часто земские врачебные участки подолгу пустовали только потому, что губернатор не утверждал кандидатов. Ни указания на оставление без врачебной помощи целых селений, ни возникновение грозных эпидемий, до холеры включительно, – ничто не в состоянии было изменить произвола губернаторов, не утверждавших неугодных властям кандидатов.

В период становления земской медицины остро ощущалась нехватка врачей, а потому вся тяжесть медицинской работы легла на плечи фельдшеров. Там, где докторов не хватало, врачебный участок делили на несколько фельдшерских. До 1880-х годов более половины всех выездов к пациентам выполняли фельдшера.

В первые годы деятельности земств фельдшера могли приобрести первоначальные, или повысить уровень имевшихся знаний либо в государственных школах, либо при уездных земских больницах. Проблема высокопрофессиональных фельдшеров была весьма острой. Земства Российской империи рассматривали возможность открытия фельдшерских школ. К середине 1870-х годов в губернских земствах России функционировало 14 фельдшерских школ [48, с. 34–35]. Фельдшерские школы были открыты в том числе и в Поволжском регионе. Самарское земство открыло фельдшерскую школу в 1866 году; Казанское – в 1867 году. Пензенское земство в 1867 году создало мужскую фельдшерскую школу при Пензенской губернской больнице, а в 1868 году – школу сельских повитух.В Симбирской губернии с 1868 годафункционировала фельдшерская школа для мужчин и женщин. С1876г. действовала симбирская фельдшерско-акушерская школа [6, с. 289–291]. Таким образом, из 14-ти российских учебных заведений по подготовке младшего медицинского персонала, созданных земствами, шесть школ было открыто и успешно действовало в Поволжских губерниях.

Однако, несмотря на увеличение количества фельдшеров, недостаток их был ощутим. В этой связи, например, в Казанской губернии в 1896 году на XXXII очередном Казанском губернском земском собрании был поднят вопрос «о принятии мер к удержанию фельдшеров», получающих медицинское образование на средства Казанского земства. Было решено разобраться в том, почему воспитанники Казанской фельдшерской школы по окончании уходят на службу в другие губернии. Так, из подготовленных этой школой за весь период ее существования по 1896 год 262 фельдшеров на службе в земствах Казанской губернии остались лишь 63 выпускника.Отчасти это было вызвано тем, что в земской фельдшерской школе учились уроженцы других губерний, и по окончании они стремились вернуться в родные места (только в 1896 году из других губерний здесь обучался 61 человек из 170 учащихся). Отчасти текучесть кадров младшего медицинского персонала была вызвана неважными условиями их труда и быта. Чтобы обеспечить губернию кадрами фельдшерского персонала, на ГЗС постановили следующее. Во-первых, отдать приоритет учащимся своей губернии. В связи с этим было решено оставить для них плату за обучение в размере 10 рублей. А для тех, кто захочет подписать обязательство прослужить по окончании курса в земствах Казанской губернии не менее двух лет, предоставить полное освобождение от платы за весь курс обучения. Во-вторых, для поступающих из других губерний размер платы повысить с 20 до 30 рублей [54, с. 202].

Численность фельдшеров неуклонно возрастала. Данные о возрастании численности фельдшеров представлены в таблице 1.

Таблица1

 

губернии	1870 г.	1880 г.	1890 г.	1904 г.
Казанская	90	136	179	181
Пензенская	41	71	164	189
Самарская	139	180	219	345
Саратовская	146	198	237	362
Симбирская	82	161	180	237
Вятская	95	127	272	345
Пермская	123	277	348	366
Уфимская	123	125	98	143

 

Составлена по источнику: Веселовский Б.Б. История земства за сорок лет : в 4-х т. Т. 1. – СПб., 1909- 1911. – С. 347-348.

 

Из данных таблицы видно, что численность фельдшеров за 34 года увеличилась в Казанской губернии в 2 раза, в Самарской и Саратовской в 2,5 раза, в Симбирской в 2,9 раза, в Пензенской в 4,6 раза.

Отметим, что земские фельдшерские школы, выпускавшие хорошо подготовленных специалистов, значительно укрепили позиции фельдшеров и сделали их роль в земской практике весьма значимой. Земства не отказались от фельдшерских пунктов. В первые годы ХХ века больше всего фельдшерских пунктов было в Чистопольском уезде – 14, тогда как в Спасском – 10, Казанском – 5, а в Ядринском – 2 пункта.

В штатном расписании больниц среди младшего медицинского звена значились повивальные бабки. В народе порой бытовало мнение, что повивальные бабки – это представители народной медицины или самоучки. Однако это не так. Повивальное искусство имело место и в доземский период. Повивальные бабки – прообраз акушерок. В земскую эпоху подготовка повивальных бабок проводилась в специальных учебных заведениях: в фельдшерских школах и школах повивального искусства, а также в Санкт-Петербургском повивальном институте, Казанском университете и медико-хирургической академии. Женщин, обучающихся повивальному искусству, называли повивальными девками, а по окончании обучения им присваивалось звание повивальной бабки. В эпоху деятельности института земства в России были введены должности старшей и младшей повивальной бабки. Процент обращаемости к повитухам оставался высоким. Повивальные бабки сыграли определенную роль в деле оказания родовспомогательной помощи женскому населению. Их услугами в основном пользовались представительницы крестьянского сословия.

Итак, наряду с земскими врачами, фельдшера, фельдшерицы-акушерки и повивальные бабки проделали огромную работу по оказанию медицинской помощи населению России.

Материальное положение младшего медицинского персонала было довольно скромным. В середине 1880-х годов среднее фельдшерское жалованье достигало 200-250 рублей в год. В середине 1890-х оно равнялось 250-300 рублей [6, с. 348].К 1909 году жалование фельдшеров повысилось, составив по России 300-600 рублей. При этом максимум обычно получали фельдшера-акушерки, а минимум – фельдшера военно-медицинской службы.В Поволжских губерниях наивысшие оклады фельдшера-акушерки получали в трех из 47-ми уездов: Казанском (510 руб.), Мамадышском – 500 руб., Саранском (Пензенской губ.) – 500 рублей. В Чистопольском уезде оклады фельдшеров находились в пределах 300-360 рублей в год. Через каждые пять лет осуществлялась прибавка к жалованию в размере шестидесяти рублей, как и в большинстве уездов Казанской губернии. В Казанской губернии периодические прибавки к жалованию фельдшерско-акушерскому персоналу производились во всех 12-ти уездах через каждые 3-5 лет. Минимально прибавлял Мамадышский уезд – 20 рублей, а максимально – Свияжский — 75 рублей.

Для фельдшерско-акушерского состава многие земства старались вводить ежегодные отпуска. В Казанской губернии в уездах практиковались отпуска ежегодные по 28 дней или через 2 года. В Чистопольском уезде отпускали в отпуск на две недели.

Заботясь о медиках, в начале ХХ века органы земского самоуправления наладили страхование медицинского персонала на случай заражения опасной для здоровья человека болезнью.

Вышеизложенные факты заботы о медицинском персонале свидетельствуют о достаточно серьезном отношении земств Поволжья к развитию здравоохранения.

Проявляя заботу о кадрах среднего и младшего медицинского персонала, земства Поволжья создавали и финансировали фельдшерские школы; с пониманием относились к делу организации повышения квалификации фельдшеров как при помощи краткосрочных курсов, так и стажировок за пределами губернии в научных центрах страны. Стараясь исправить положение с текучестью медицинских работников младшего и среднего звена, многие земства ввели в практику периодические прибавки к жалованию; поднимали вопросы об улучшении быта, условий труда и отдыха медиков. Такая конструктивная политика органов местного самоуправления в дальнейшем дала свои результаты. Увеличилось количество медицинских работников, а также охват населения медицинской помощью, возросло качество медицинских услуг, распространялись основы гигиенических знаний. Все это и многое другое выдвинуло земскую медицину на центральное место в российском здравоохранении дореволюционной эпохи.

В первые десятилетия деятельности земств не во всех земских больницах лечение было бесплатным. Относительно взимания платы к концу XIX века  никакой системы выработано не было. Как указывал исследователь земств Б.Б. Веселовский, с конца 1870-х гг., и особенно 1880-х годах, земские управы вступили на путь взимания платы за советы, лекарства, рецепты и посуду [6, с. 396].

Однако постепенно в земских собраниях стали поднимать вопрос о бесплатном лечении стационарных больных. На основании богатого статистического материала из книги «Обзор деятельности земств по медицинской части по данным на 1898 год» [36, с. 52–55, 70–75, 80–81], нами составлена таблица, в которую сведены данные о платном и бесплатном лечении в земских больницах Поволжского региона. Из данных указанной таблицы видно следующее. Так, уже к концу XIX века в Казанской губернии лечение всех жителей было бесплатным. В Пензенской губернии во всех уездах, кроме Наровчатского не было платы за лечение. В Наровчатском уезде для крестьян медицинские услуги были бесплатными, с остальных жителей бралась плата 20 копеек. В Самарской губернии в половине уездов лечение было бесплатным, однако в Бугульминском уезде плата составляла 10 копеек, в Николаевском – 20 копеек, в Бугурусланском уезде 15-20 копеек, в Новоузенском – 30 копеек. В Саратовской губернии лечение в основном было бесплатным, за исключением трех уездов. Так, в Кузнецком уезде плата составляла 25 копеек; Хвалынском и Царицынском уездах – 30 копеек, в том числе и с крестьянского сословия. В Симбирской губернии в большинстве уездов было бесплатное лечение. Только в Алатырском уезде платили 10 копеек; в больницах Карсунского уезда – 17 копеек; в Буинском – 35 копеек в сутки.

Таким образом, в большинстве уездов Поволжского региона стационарное лечение в земских больницах к концу XIX века уже было бесплатным. В тех больницах, где взималась плата за лечение, стоимость услуг находилась в пределах от 5 до 35 копеек в сутки. Наиболее дорогая плата за лечение в стационаре наблюдалась в некоторых больницах Самарской, Саратовской, Симбирской губерний.

Важным новшеством земско-медицинской службы было создание межуездных участков для лечения жителей, проживающих на территории сопредельных земств. Лечение в межуездных участках не всегда было бесплатным. Минимальная плата с жителей других уездов наблюдалась в Саратовской губернии (Хвалынский уезд). В Чистопольском уезде, как и в большинстве других уездов Казанской губернии, взималась плата за лечение с жителей других уездов в размере 22 копейки в день. В целом органы местного самоуправления старались сделать лечебные учреждения более доступными для населения, в частности, крестьянства. Первая мировая война затормозила развитие здравоохранения в земских губерниях. Значительная часть земских врачей, фельдшеров были призваны на воинскую службу.

Заслугой органов местного самоуправления является введение к началу ХХ века в земских больницах большинства уездов Поволжского и Уральского регионов в основном бесплатного стационарного лечения. Лишь в отдельных уездах бесплатно могли лечиться только представители крестьянского сословия. Институт земской медицины, прежде всего, способствовал укреплению в сознании населения права на бесплатную и рациональную врачебную помощь. Помимо этого земская медицина выполняла еще и важную культурную миссию, отвергая невежественные предрассудки и суеверия, во власти которых в течение веков находились народные массы. Кропотливой работой земские врачи постепенно создали веру в научную медицину и ее представителей. В земском здравоохранении зародились и получили развитие такие прогрессивные формы оказания медицинской помощи сельскому населению страны, как бесплатность, общедоступность, предупредительный характер, противоэпидемическая и санитарная направленность мероприятий. При поддержке земских гласных и медицинской общественности началось становление школьной медицины.

Созданные земскими медиками система организации лечебного дела, участковый принцип обслуживания населения и эффективные методы лечения больных были заимствованы современным отечественным здравоохранением.С введением земских учреждений активизировалась борьба с эпидемиями, получило развитие санитарно-профилактическое направление в медицине, была создана широкая сеть лечебных и фармацевтических заведений, получили развитие стационарное и амбулаторное лечение, специальная помощь.

 

3. Особенности становления и развитияземской школы

С деятельностью земства связано появление и распространение школы нового типа – земской школы, которая не только давала элементарную грамотность, но и способствовала включению в гражданскую жизнь сельского населения, играла заметную роль в культурной жизни российского общества. На постановку земского школьного дела в России значительное влияние оказывали особенности социально-экономического, культурного развития губерний и уездов, состав гласных земских собраний, бюджет, взаимоотношения с местной администрацией и отношение населения к школе.

До появления земств юридическими правами на открытие школ в сельской местности обладали: духовенство (по указу Святейшего синода от 29 октября 1836г.), Министерство государственных имуществ (на основе постановления от 23 ноября 1842г. об учреждении сельских приходских училищ) и сельские общества (по указу от 19 февраля 1861г.). Крестьянство в открытии школ реального участия не принимало, да и не проявляло к этому интереса, что в значительной степени объяснялось привычкой к исполнению, а не проявлению собственной инициативы. До отмены крепостного права помещичьи крестьяне не учились, а для государственных крестьян ученье в школе было повинностью. Учеников набирали как рекрутов, по очереди, по одному с каждой тысячи. Преподавателями приглашались представители духовенства, отставные солдаты, писари и другие пожелавшие обучать детей. Большинство выпускников школ оставались малограмотными. Население старалось избегать школы [8, с. 7]. До появления земских учреждений в Поволжском регионе, постановка дела народного образования была крайне неудовлетворительна. В целом в России отсутствовала традиция создания организованной системы обучения в сельской местности. Именно поэтому все надежды на распространение хотя бы элементарного образования были связаны с деятельностью духовенства и с работой земств.

Сам термин «земская школа» понимался по-разному. В периодической печати дореволюционной России встречается название «министерско-земская» школа, поскольку в учебном отношении земская школа подчинялась Министерству народного просвещения (МНП). В ряде источников употребляется термин «земско-общественная» школа, исходя из совместного материального содержания помещений, учительских кадров земствами и сельскими обществами. Однако наиболее употребительным был термин «земская школа», так как большую часть средств школы составляли ассигнования земства.

По своему замыслу и характеру земская школа предназначалась для сельского населения, прежде всего для крестьян. Появление земской школы стало возможным в результате утверждения двух основных законов – «Положения о земских учреждениях» (1 января 1864г.) и «Положения о начальных народных училищах» (14 июля 1864г.). Согласно этим актамправа и обязанности земств в сфере народного образования ограничивались только заботой о хозяйственных нуждах школ и возможностью иметь своих представителей в уездных и губернских училищных советах, заведовавших всей учебной частью народных училищ [51, с. 5], [69, с. 352–353]. «Положением о начальных народных училищах» (1874г.) земствам было предоставлено право открытия и содержания начальных школ [69, с. 65]. На Поволжские губернии как полиэтничные и поликонфессиональные было распространено и действие Правил от 26 марта 1870г. «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев».

Анализ источников и литературы дает основание выделить три этапа развития земской школы. Первый этап: 1865 — середина 1870-х. На этом этапе шло зарождение и становление земской школы, закладывались основы ее концепции. Второй этап: середина 1870-х — 1890-е годы. В эти годы прослеживается рост ассигнований на развитие начального образования. Увеличивалось количество школ и учащихся; повышался образовательный уровень учителей; улучшалась учебно-методическая база. И, наконец, третий этап: конец 1890-х — начало ХХ века. Он характеризуется количественным увеличением земских школ. Был взят курс на достижение всеобщего начального обучения. Это в немалой степени связано с изменением отношения верховной власти к земской школе, что выразилось, прежде всего, в ее финансировании. Также земская школа нашла признание у крестьян.

В вопросах открытия народных школ земские учреждения вырабатывали свои нормативные документы, регламентирующие права и обязанности местных органов самоуправления и сельских обществ. Так, например, в Пензенской губернии губернское земское собрание определило, что органы местного самоуправления будут финансировать постройку школьных зданий, выплачивать жалование учителям, снабжать школы книгами и учебными пособиями. В обязанности сельских обществ будут входить строительство училищ, их отопление и ремонт, обеспечение мебелью, наем сторожа [59, с. 15–16].

В исследованиях отечественных историков постсоветского периода замечаем единодушие в том, что земские школы существовали в основном, на совместные средства земств и сельских обществ, с оговоркой при этом, что земства брали на себя большую часть всех забот об учителях и учениках, обеспечении учебного процесса. Посмотрим, как обстояла картина данного вопроса в Поволжских губерниях. Обратимся к статистическим сведениям по начальному образованию в Российской империи конца XIX века. В указанном источнике видим, что в обеспечении финансирования школ, помимо земства, принимали участие государственное казначейство, сельские общества, частные лица, городские и благотворительные общества.

Так, в Казанской губернии в конце XIX – начале ХХ вв. ассигнования земств на начальные училища составили 47,8% от общей суммы собранной на развитие начального образования. При этом государственное казначейство выделяло 27,4%, а сельские общества всего лишь 4,2%. В Самарской губернии ассигнования земств составляли 36,6%, однако и сельские общества выделяли немалую сумму – 21,8%. В Саратовской губернии земства также расходовали больше сельских обществ – 28,0%, против 21,5%. По Пензенской губернии данные не совсем полные, однако известно, что земства выделяли 29,7% и почти столько же (29,2%) – казначейство. В плане финансовой поддержки начального образования в Поволжском регионе поначалу немного отставали земства Симбирской губернии, изыскивая всего лишь 19,8%, в то время как сельские общества – 29,6%.

Несмотря на то, что финансирование народного образования, и конкретно начального образования, относилось к числу необязательных земских расходов, видим, что земцы принимали активное участие в этом деле. Сельские общества в Казанской губернии Поволжского региона неохотно выделяли средства на развитие начальных школ. Необходимо отметить, что наши выводы, основанные на статистических данных, очень важны. Среди отдельных современных исследователей присутствует точка зрения, что начальные школы Казанской губернии финансировались большей частью не от земств, а из других источников – от миссионерских обществ, купечества, меценатов, фабрикантов [53, с. 77]. Как видно из статистических данных, в Казанской губернии дополнительные источники финансирования начального образования составляли всего 20,6%. Необходимо также заметить, что именно земства Казанской губерний брали на себя большую часть расходов на начальные школы.

По земским сметам мы можем проследить источники финансирования и участие органов местного самоуправления в содержании начальных и профессиональных школ; можем увидеть конкретные суммы, выделяемые на пособия церковно-приходским школам, школам грамотности, казенным учебным заведениям. Отдельные статьи и параграфы сметы указывают также на то, что земства выделяли средства на постройку и ремонт школьных зданий, учебные пособия и принадлежности; принимали участие в подготовке учительского персонала; выделяли пособия и награды учащимся и учителям; содержали стипендиатов. Земские сметы подчас бывают единственным источником, помогающим нарисовать довольно полную картину и дать всесторонний сравнительный анализ положения школьного дела в земствах нескольких губерний.

Земские сметы разделялись на губернские и уездные. Законом не устанавливалось четкого разграничения повинностей между уездными и губернскими земствами. Эти вопросы решало губернское собрание. Поэтому повинности в одних губерниях, признанные губернскими, в других были отнесены к уездным, или же средства выделялись и от губерний, и от уездов. Почти все губернские земства с самого начала стремились возложить большее число повинностей на уездные земства.

Поскольку большая часть средств, выделяемых земствами на народное образование направлялась на развитие начальных школ, посмотрим, как относились к финансированию начальных школ губернские и уездные земства. Основная доля расходов на начальные школы в середине 1890-х годов была прерогативой уездных земств. Так, в Поволжье в сметах на начальное образование 98,9% от общей суммы составляли ассигнования от уездных земств. Губернские земства принимали слабое участие в финансировании начального образования или же, как наблюдалось в Пензенской и Симбирской губерниях, совсем не выделяли средств.

Кроме финансирования начальной школы уездные земства дополнительно выделяли средства на другие расходные статьи по развитию народного образования. Так, в середине 1890-х годов Поволжские губернии дополнительно выделяли 11,2%. В 1913 году губернские земства так же, как и в середине 1890-х годов, слабо принимали участие в финансировании начальной школы. Так, в Поволжье губернские земства выделяли 0,1% от общей сметы. Обратная картина наблюдалась в отношении уездных земств к данному вопросу. Кроме того, что финансирование начальной школы осуществлялось уездными земствами, последние еще больше, чем 18 лет назад, дополнительно изыскивали средства на другие расходные статьи по развитию народного образования. Так, уездные земства Поволжских губерний дополнительно выделяли на народное образование 44,2%. Таким образом, проследив дело финансирования и развития начальных школ в Поволжском регионе с середины 1890-х годов и до первой мировой войны, мы выявили следующее. Дело развития начальной школы и ее финансирования, губернское земство практически полностью передало в ведение уездных земств. Однако такое положение дела не означает, что губернские земства Поволжья мало уделяли внимания вопросам просвещения народа. Практическое участие губернских земств в развитии народного образования выражалось в подготовке учителей и повышении их квалификации, организации курсов и съездов учителей, выдаче пособий на поддержку сельскохозяйственных и ремесленных школ, на развитие внешкольного образования. Губернские гласные хлопотали о создании условий для обеспечения уездным земствам возможности развернуться в данном направлении. Губернские земства ходатайствовали перед правительством и местной администрацией о разрешении выделять средства на курсы для учителей, увеличивать земские затраты на народные библиотеки, на значительное строительство школьных помещений, для того чтобы ввести всеобщее начальное обучение и т.д. К началу века губернские земства в деле народного образования встали на путь объединения и координации работы уездных земств.

К началу ХХ века по количеству школ среди 34-х земских губерний Казанская губерния была на 12-м месте, Самарская на 15-м, Саратовская на 18-м, Симбирская на 21-м месте, Пензенская на 29-м². При сопоставлении количественного показателя с данными площади территории и численности населения, охватываемые школой, получаем следующее. В Поволжском регионе количество кв. верст на одну школу находилось в пределах от 99,3 кв. верст до 255,1 кв. верст. В Казанской губернии к 1898 году на одну школу приходилось в среднем до 100,1 кв. верст [37, с. 42]. К 1905 году положение в этой области улучшилось (в среднем на одну школу приходилось уже 86,8 кв. верст) [32, с. 40], однако чтобы сделать школу общедоступной земцам предстояло еще много работы. По-прежнему многие селения находились слишком далеко от земской школы, да и сами земские школы не смогли бы вместить всех желающих учиться. Распределение школ по уездам губернии было крайне неравномерным. Наибольшее число школ приходилось на Казанский уезд (174), а наименьшее (72) — на Свияжский. Остальные уезды по относительному числу школ располагались в следующем нисходящем порядке: Чистопольский, Лаишевский, Мамадышский, Цивильский, Ядринский, Спасский, Козмодемьянский, Тетюшский, Чебоксарский и Царевококшайский. В Поволжских губерниях на одну школу приходилось в среднем чуть более четырех тысяч мальчиков и девочек.

Обучение в земской школе не было обусловлено полом, сословием, народностью, вероисповеданием. Учениками становились, в основном, мальчики и девочки восьми-одиннадцатилетнего возраста. Оканчивали школу далеко не все учащиеся – около 12%. Многие, овладев основными навыками чтения, письма и счета, покидали школу. Причины были разные, но прежде всего, материальное положение и быт сельчан. Земство стремилось сделать школу доступной наибольшему числу потенциальных учеников. Для этого оно не только приближало школу к сельчанам, расширяя ее сеть, но пыталось приблизить ученика к школе путем устройства ночлежных приютов [6, с. 538–539].

Какое же место по грамотности занимали Поволжские земские губернии? Обратимся к данным грамотности новобранцев.По исследованию современников земского самоуправления Г. Фальборка и В. Чарнолуского, в земских губерниях среди новобранцев 1870-90-х годов был очень высок процент неграмотных. Данные об образовании новобранцев представлены в таблице 2.

Таблица 2

Неграмотные новобранцы Поволжского и Уральского регионов

по призывам 1876, 1886 и 1896 гг.

губернии	% неграмотных новобранцев по призывам
	1876 г.	1886 г.	1896 г.
Казанская	88,1	83,6	71,2
Пензенская	88,1	80,5	66,9
Самарская	89,1	82,4	72,3
Саратовская	81,9	75,5	50,3
Симбирская	84,7	72,5	59,0

 

Составлена по источнику: Фальборк Г.А., Чарнолуский В.И. Народное образование в России. – СПб., 1900. – С. 208.

 

Как видно из таблицы за двадцать лет земской работы в области развития начального образования процент неграмотных среди крестьян существенно снизился. Значительно меньше стало неграмотных новобранцев в Саратовской, Симбирской губерниях. О том, что грамотность в земских губерниях к концу XIX века значительно выросла, свидетельствуют сравнительные данные о грамотности новобранцев в целом по России, представленные в таблице 3.

Таблица 3

Грамотность новобранцев в России по призывам 1874, 1884 и 1894 и 1898 гг.

 

территория	% грамотных новобранцев
	1874г.	1884г.	1894г.	1898г.
34 земские губернии	21,6	27,9	43,6	49,7
13 не земских губерний	16,6	19,4	28,4	31,0
Прибалтика	84,1	88,4	85,6	94,6
Польша	16,8	14,2	19,3	24,9
Кавказ	—	—	—	42,8
Сибирь и Средняя Азия	14,2	16,5	24,6	27,6
Всего по империи:	21,3	25,5	36,2	44,6

 

Составлена по источнику: Ососков А.В. Вопросы истории начального образования в России (вторая половина XIX – начало ХХ вв.). Ч. 1. – М., 1974. – С. 65.

 

За 24 года грамотность новобранцев земских губерний увеличилась более чем в 2 раза. К 1898 году в 34-х земских губерниях процент грамотных новобранцев составил 49,7%, в то время как в не земских губерниях – всего 31%. Эти цифры свидетельствуют о значительных результатах, достигнутых в области начального образования. По империи самый высокий процент грамотности новобранцев был в Прибалтике, а на втором месте по грамотности были 34 земские губернии.

Начальное образование в сельской местности давали земские школы, которые в учебном отношении подчинялись Министерству народного просвещения (МНП) и церковно-приходские школы, школы грамоты, подчинявшиеся ведомству Св. Синода.

В период контрреформ происходило активное учреждение церковно-приходских школ. В 1890-е годы самодержавие, наблюдая общественный подъем в стране и стремясь уберечь сознание народа от попыток критического отношения к существующему строю, стало ограничивать земские права в деле развития народного образования. Правительство делало ставку на Духовное ведомство, на усиление религиозности народа, усиливая законодательным оформлением с 1893 года политику насаждения церковно-приходских школ, школ грамоты и миссионерских [67, с. 15], и резко увеличив их финансирование. Так, годовые правительственные расходы на эти цели к февралю 1894г. составили 350 тыс. руб., к декабрю 1894г. – 700 тыс. руб., в 1895г. – свыше 3 млн. рублей. Земства обязывались изыскивать средства для содержания указанных школ.

В Самарской губернии церковно-приходских школ и школ грамоты было больше на 294, в Саратовской – на 115. Однако по количеству учеников эти школы уступали школам МНП в несколько раз. В Самарской губернии в земских школах обучалось на 44859 ученика больше, а в Саратовской на 47152 ученика соответственно. В Казанской, Пензенской, Симбирской губерниях количество школ МНП превышало количество церковно-приходских и школ грамоты. Значительно больше насчитывалось и учеников. В Казанской губернии в школах МНП учеников было больше на 21886; в Пензенской – 15669; в Симбирской – 21916.

Замедление темпов открытия земских школ в 1890-е годы в Самарской губернии и их меньшее количество по сравнению со школами Св. Синода неправильно было бы связывать только с политикой контрреформ. Считаем, что к 1890-м годам в указанном земстве уже наметился переход от количественного подхода в данном вопросе к повышению качества строительства и ремонта школьных зданий, оснащения помещений добротной школьной мебелью, наглядными пособиями. Прийти к такому заключению нас побуждает рассмотренный выше сравнительный анализ земских расходов, показавший, что ассигнование на народное образование в Самарской губернии были высокими (на седьмом месте), что также позволило ей сосредоточить усилия на качественной постановке вопроса. Кроме того, в указанный период Самарская губерния значительно опережала остальные изучаемые нами губернии вфинансировании постройки и ремонта школьных зданий [6, с. 535].

Таким образом, в середине 1890-х годов количество школ Св.Синода (церковно-приходские и школы грамоты) (2923) было больше, чем школ Министерства народного просвещения (земских) (2073). Однако в школах МНП Поволжского региона обучалось на 151482 человек больше. Отметим, что и в начале ХХ века учеников в земских школах было больше. По сравнению со школами Св. Синода, по статистическим сведениям за 1904 год в земских школах было в два раза больше обучающихся, чем в церковно-приходских школах и школах грамоты [63, с. 16–17, 24–29].

Школы духовного ведомства сильно проигрывали земским по всем направлениям. В церковно-приходских школах и школах грамоты был невысокий образовательный ценз преподавателей. Так, например, в Казанской губернии более 50% учителей церковно-приходских школ не имели свидетельств на право преподавания [23].Земства, напротив, особое значение придавали подбору учительских кадров. В земских школах губернии 52,5% учителей имели специальное или среднее образование и 47,5% – начальное или домашнее образование [16, с. 36]. Сама усложняющаяся жизнь предъявляла к школе все более высокие требования, которые не в состоянии был удовлетворить учитель без среднего или специального педагогического образования. По данным за 1891-1892 гг. в сельских школах Казанской губернии насчитывалось 1198 преподавателей, в том числе учителей 807 (66,6%), учительниц — 391 (33,4%). Среди земских учителей-мужчин 49% были высококвалифицированными; 51% — имели только начальное и домашнее образование. Среди учительниц соответственно 73% и 27% [47, с. 77].

Зарплата церковно-приходских учителей была ниже земских, и составляла, в среднем, 100 рублей в год [4, с. 153], [46, с. 61]. Естественно, что при таком жаловании привлечь хороших специалистов было нелегко. Жалованье земских учителей было выше, и в 1890-е годы составляло 200-240 рублей в год [6, с. 464–466], а в среднем300 рублей в Казанской, Пензенской, Самарской губерниях. В Саратовской губернии максимум зарплаты составлял 360 рублей [37, с. 25–26]. Период обучения в церковно-приходских школах и школах грамоты ограничивался только одним годом [45, с. 31]. В земских школах учились три года. В начале ХХ века земская одноклассная школа перешла на четырехлетний срок обучения, а двухклассная школа стала 6-годичной [21, с. 37].

На школы духовного ведомства возлагались в большей степени миссионерские задачи, а не собственно педагогические. Поскольку в целом школ не хватало, то крестьянские дети, могли посещать церковно-приходские школы, которые давали минимальные знания: учили писать, читать, считать, петь хором и преподавали Закон Божий. Однако численное преобладание крестьян в земских школах говорит о том, что крестьяне отдавали предпочтение земской начальной школе.

С середины 1890-х годовв земских школах в качестве дополнительных предметов вводились столярно-токарное дело, сапожное ремесло, рукоделие. Преподавалось садоводство, огородничество, пчеловодство. В семи губерниях при начальных земских школах содержалось 15 особых дополнительных сельскохозяйственных отделений (в Вятской, Пермской, Казанской, Самарской, Костромской, Калужской и Екатеринославской губ.) [65, с. 156].

Уже с конца 1890-х годов земства начали уменьшать размер пособий школам Духовного ведомства. Ассигнования земств на церковно-приходские школы и школы грамоты в 1901 году приведены в таблице 5.

 

Таблица 5

Ассигнования земств на церковно-приходские школы в 1901 году

 

Губернии	Уездные земства
	Тыс. руб.	% от общей суммы, выделяемой на начальное образование
Казанская	29,7	8,0
Пензенская	2,7	1,6
Самарская	16,5	3,0
Саратовская	33,8	8,7
Симбирская	4,3	2,7

 

Составлена по источнику: Веселовский Б.Б. История земства за сорок лет : в 4-х т. Т. 1. – СПб., 1909-1911. – С. 494.

 

Из таблицы видно, что наибольшую денежную помощь школам Духовного ведомства оказывали Саратовская и Казанская губернии. Как было рассмотрено выше, в Саратовской губернии земских школ было даже меньше. В целом для земского бюджета суммы, выделяемые на школы Св. Синода были незначительны. Земства двух регионов, каждое в отдельности, отчисляли церковно-приходским школам не более 9% в год от всей суммы, выделяемой на развитие начального образования. Направляя усилия на развитие собственной школьной сети, земства не были против школ Духовного ведомства и смотрели на них как на одну из форм образования, хотя и не лишенную недостатков.

Своеобразие этноконфессиональной ситуации Поволжья побуждало земцев по-особенному выстраивать деятельность по развитию начального образования, приспосабливать начальную школу к местным условиям, учитывая языковую ситуацию регионов и общероссийскую образовательную политику. В деятельности по развитию начального образования принимали участие русская и национальная интеллигенция, широкие круги общественности.

В целом земские школы предназначались для учащихся различных этнических групп и вероисповеданий. Представители коренных жителей Поволжского и Уральского регионов – чуваши, крещеные татары, марийцы, мордва – охотно отдавали своих детей в земскую школу. Преподавание велось, в том числе и на языках народов Поволжья. Совместное обучение представителей разных народностей способствовало их сближению, а также взаимовлиянию культур. Органы земского самоуправления также оказывали финансовую поддержку учебным заведениям религиозного типа — мектебам и медресе, в которых обучалось мусульманское население. Таким образом, мы можем говорить, что татарское и башкирское население в определенной степени было включено в общероссийское образовательное пространство. Постепенно происходил процесс становления светского образования у мусульман. В Казанской губернии появились русско-татарские земские школы. Учителями в них являлись мусульмане. По данным 1894 года, в губернии было 14 русско-татарских земских школ. Они сыграли известную роль в формировании татарской национальной интеллигенции, а следовательно татарской нации и культуры [20, с. 14].

По статистическим данным, в Казанской губернии в 1905 году насчитывалось медресе и мектебов – 845, в которых обучалось 54459 человек [38, с. 95]. В Самарской губернии к 1906 году действовало 250 магометанских школ, в которых обучалось 12225 учеников [41].В Саратовской губернии в 1913 году насчитывалось 59 немецких начальных народных училищ, в которых обучалось 16781 учеников [64].Большинство мектебов (60,5%) существовало не более 20-25 лет. 17,9% учителей (мугаллимов) были не старше 20-ти лет, 8,9% – были старше 50-ти лет. 19,7% преподавателей составляли женщины. Средняя продолжительность службы мугаллимов – 5-10 лет. Зарплата была очень низкая – менее 20 рублей в год [42, с. 7, 11, 36–38].

Это объясняет наличие большого процента среди преподавателей молодежи, стариков и вдов. Мектебы существовали в основном на средства, выделяемые от сельских обществ, от земств, а также за счет платы за учебу и частных пожертвований.

Земства Поволжья с момента возникновения заняли позицию поддержки культурно-просветительской работы среди нерусского населения, требовали повсеместного введения преподавания на родном языке. На земских собраниях поднимались вопросы о подготовке национальных учительских кадров, об увеличении окладов преподавателям нехристианских училищ, о созыве съездов нерусских учителей начальных школ.

Вопросами просвещения в России занимались многие общественные организации. В роли же общероссийских центров выступали два комитета грамотности, действовавшие с 1861 года: С.-Петербургский (при Императорском Вольно-Экономическом обществе) и Московский (при Московском обществе сельского хозяйства). Они явились инициаторами постановки вопроса о введении в России всеобщего начального образования. Введение в стране всеобщего обучения рассматривалось как одна из главных и необходимых задач времени, так как неграмотность населения пагубно отражалась на развитии экономики, а также на авторитете России среди европейских стран, затрудняла интеграцию России в мировое сообщество. Однако введение всеобуча по разным причинам откладывалось. Голод начала 1890-х годов, охвативший половину населения центральной России, подтолкнул передовую земскую общественность к систематической и настойчивой работе по введению всеобщего обучения. Идеи всеобщего обучения нашли поддержку в Казанском, Пензенском, Пермском земствах. За период 1894-1897 гг. вопрос о всеобщем обучении обсуждался уже в 24 губернских земствах [31, с. 71].

В земских губерниях Поволжского региона были проведены школьно-статистические исследования для составления школьной сети. Специалисты выявили, что большая часть школ располагалась в наемных помещениях, в церковных сторожках.Такие школы не имели возможности завести пришкольный сад или огород, обучать детей ремеслам.В Казанской губернии, например, только третья часть начальных земских школ располагалась в зданиях, принадлежавших земствам [32, с. 40].По итогам школьно-статистических исследований, губернские земства создали специальные фонды для выдачи ссуд и безвозвратных пособий на постройку и капитальный ремонт школьных зданий.Средства для создания таких фондов были взяты также и из запасного капитала, образование которого было вменено земствам в обязанность Положением 1890 года. К 1901 году пять земских губерний Поволжского региона на указанное дело расходовали 129 тыс. рублей [6, с. 535].

По вопросу о введении всеобщего обучения в 1903 году Казанское губернское земское собрание постановило ежегодно отчислять по 10 тыс. рублей в качестве безвозвратных пособий сельским обществам и уездным земствам на постройку школ и улучшение уже существующих школьных помещений [44, с. 10].В 1881 году Нижнеломовское земство Пензенской губернии ходатайствовало перед правительством о введении обязательного обучения в начальных сельских училищах для всех детей школьного возраста [14, с. 133]. В 1899 году уже Пензенское губернское земское собрание ходатайствовало перед правительством о введении всеобщего народного образования [59, с. 45]. Ввиду общегосударственного значения народного образования многие земства поднимали вопросы о формировании основного школьного капитала или фонда на школьное строительство, ходатайствовали о выделении правительством субсидий на эти цели. Казанское земство присоединилось к возбужденному Костромским земством ходатайству об учреждении при министерстве народного просвещения фонда в 1,5 млн. рублей для выдачи пособий нуждающимся губернским земствам на введение всеобщего обучения. 

К началу ХХ века благодаря усилиям местного самоуправления земской школе удалось настолько закрепить свое положение по сравнению с другими типами школ, что так называемые образцовые министерские училища указом 24 декабря 1906 года также были переданы ведению училищных советов и стали называться земскими. В губерниях и уездах были составлены школьные сети и финансовые планы введения всеобщего обучения. Ближе всех к введению всеобщего начального обучения было Новоузенское уездное земство Самарской губернии. Земские ходатайства и конкретная большая деятельность в области развития народного образования привели к введению закона 1908 года о всеобщем начальном обучении. Указанный закон являлся своеобразным компромиссом, примирившим земства и МНП в их длительном противостоянии за право играть ведущую роль в деле начального просвещения. Закон слил воедино усилия земств и финансовую помощь правительства, положив начало введению всеобщего обучения. Уже в 1909 году правительство выделило на народное образование более 14 миллионов, а земство ассигновало 29 миллионов рублей.Таким образом, земство и власть закладывали фундамент новой образовательной политики. По подсчету министерства народного просвещения, для полного осуществления всеобщего начального обучения в России необходимо было построить в десятилетний срок свыше 112000 школьных зданий [5, с. 24]. Строительство каменного здания школы по типовому проекту обходилось в начале века в 11-12 тыс. рублей. Требовались миллионы рублей не только на строительство школ, но и на подготовку учителей. В правительстве также осознавали, что введение всеобщего обучения должно было привести к значительным дополнительным расходам. Увеличение числа начальных школ и, соответственно, выпускников, должно было неизбежно усилить спрос на повышенное образование – земскую двухклассную школу (6 лет обучения), разного рода профессиональные училища и учреждения по внешкольному образованию. Предстоящие расходы на все перечисленное были непосильны для земств без реформы финансов [61, с. 30]. К сожалению, Первая мировая война помешала реализации плана введения всеобщего обучения.

Таким образом, целостное исследование постановки и развития начального образования Поволжского и Уральского регионов позволило представить картину и преемственность земской деятельности в данной области. Земства смогли противопоставить системе упрощенной грамотности церковно-приходских школ более высокий уровень земской трехгодичной школы. Социокультурная значимость земской школы заключалась в том, что она не только давала первоначальную грамотность, но и способствовала пробуждению у обучаемых человеческого достоинства и, следовательно, влияла на формирование сознания и самосознания человека. Полученное образование поднимало уровень социальной мобильности сельского населения. Народная школа являлась фактором удовлетворения национально-культурных потребностей, соединяя в себе компонент общероссийского и национального. В земской школе были заложены также просветительские тенденции, повлиявшие на всю систему начального образования в России.

 

4. Деятельность земств Поволжья по подготовке учительских кадров

Одной из сторон земской деятельности по развитию начального образования является формирование кадров для земских школ. Подбору учительских кадров придавалось особое значение, так как качественные знания мог дать, в первую очередь, учитель со специальной подготовкой.Своеобразие этноконфессиональной ситуации Поволжского региона побуждало земцев по-особенному выстраивать деятельность по развитию начального образования, приспосабливать начальную школу к местным условиям, учитывая языковую ситуацию региона и общероссийскую образовательную политику. Вопросы подготовки и повышения квалификации учительского персонала регулярно обсуждались на земских собраниях. В их числе рассматривались вопросы о преподавании на родном языке, о подготовке национальных учительских кадров, об увеличении окладов преподавателям нехристианских училищ.

В начале 1870-х годов были открыты Казанская (1871г.), Самарская (1873г.) земские учительские школы, а всего 10 подобных учреждений по всей стране [65, с. 34]. Были созданы Порецкая учительская семинария в Симбирске (1872г.) и Пензенская учительская семинария (1874г.).В Казанской губернии действовали Казанская учительская семинария (с 1872г.) и Казанская татарская учительская школа (с 1876 г.) [39, с. 107]. Отдельные земства способствовали подготовке учителей, выделяя пособияправительственным семинариям и частным школам. На указанные мероприятия земства дополнительно изыскивали средства: Симбирское земство с 1872 года, Самарское и Пензенское земства – с 1874 года, Саратовское – с 1875 года.

К концу 1880-х годов Министерство просвещения резко изменило свой взгляд на порядок учреждения земских учительных школ. Циркуляром от 14 декабря 1890 года усложнялась процедура создания и правила заведования учебными заведениями [70], что затормозило проявление земской инициативы в деле педагогической подготовки учителей народных школ. Началось закрытие действующих учительских школ, и открытие новых надолго прекратилось. В 1890-е годы продолжали действовать: Казанская земская школа для образования учительниц (1871г.), С.-Петербургская земская учительская школа (1872г.), Самарская школа для образования сельских учительниц (1872г.), Тверская женская учительская школа П.П.Максимовича (1882г.) и Александровская учительская семинария в Рязани (1885г.) [65, с. 42–43].Заметим, что земству принадлежит заслуга привлечения к делу учительства женщин, так как дореформенная школа учительниц почти не знала [67, с. 143].

Земские учительские школы существенно отличались от казенных учительских семинарий продолжительностью учебного курса, более качественной постановкой преподавания. Курс казенных семинарий был определен в три года, а земских был рассчитан на более продолжительное время. Так, в Самарской он установлен в 6 лет, в С.-Петербургской и Тверской – 5 лет, Казанской и Рязанской – 4 года. Программы этих учебных заведений подвергались широкому обсуждению на земских собраниях.

На одно из важнейших мест выдвинулась задача подготовки кадров для нерусских школ. К началу ХХ века все земства Поволжья и Урала активно работали в данном направлении. Так, в Симбирске с 1895 года работала чувашская учительская школа [67, с. 143]. В Пензенской губернии – в Саранске и Инсаре, были открыты дополнительно две учительские семинарии,а такжеработала Татищевская женская ремесленная школа [67].

В казанскую земскую школу для образования учительниц принимали воспитанниц разных национальностей из Казанской губернии. С 1876/77 учебного года было введено преподавание чувашского языка и принято 12 воспитанниц от уездов с преобладанием чувашского населения: от Цивильского – 4, Чебоксарского – 4, Мамадышского – 1, Лаишевского – 1 и Тетюшского – 2. С 1877/78 учебного года было введено преподавание марийского языка и принято на учебу 9 воспитанниц от уездов: Царевококшайского, Мамадышского, Тетюшского и Казанского [13, с. 78–79]. Изучение того или иного из языков народов Поволжья было обязательным для каждой воспитанницы [19]. Дополнительно преподавались гигиена, садоводство, огородничество, пчеловодство, пение. Выпускницы Казанской учительской школы брали обязательство по окончании учебы отработать два года, в земских школах Казанской губернии, а при отказе – внести определенную денежную сумму [65, с. 46]. Как отмечали дореволюционные исследователи Фальборк Г.А., Чарнолуский В.И, выпускники «Татарской учительской школы» обязывались проработать шесть лет или же, в случае отказа, выплатить 360 рублей [67, с. 137].

Земства проявляли заботу и о повышении квалификации учителей. До середины 1870-х годов во время школьных каникул для учителей устраивались съезды и курсы. На учительских съездах 1870-х годов преподаватели знакомились с достижениями теории и практики педагогики. Рассматривались также вопросы о развитии учащихся, о гуманном отношении к ним, поднимались проблемы недостатка наглядных пособий и книг для внеклассного чтения [1, с. 71]. В начале 1890-х годов в направлении устройства съездов начался период ограничений и запретов со стороны правительства. Это побуждало земства к устройству для учителей разного рода специально-педагогических курсов: садоводства, огородничества, пения, ручного труда, сельского хозяйства, пчеловодства [65, с. 55]. Курсы предоставляли учителям возможность общаться. Шел обмен опытом, обсуждались учебно-воспитательные проблемы, рассматривались вопросы взаимоотношений населения и школы. В 1891 году в Симбирской губернии состоялись временные педагогические курсы для учителей чувашских начальных училищ. В конце 1890-х годов дело земских педагогических курсов получило значительное количественное развитие. Все земства выделяли средства на временные курсы и учительские съезды [37, с. 25–26]. На подобные курсы в Казанскую губернию уже в начале ХХ века съезжались учителя Самарской, Симбирской, Нижегородской, Пермской губерний. В Поволжском регионе в числе лучших были пензенские педагогические курсы, проходившие с участием учителей из других губерний [17, с. 10].

Съезды и курсы способствовали консолидации учительства, педагогическому поиску со стороны передовых учителей и земских гласных. Опасаясь единения нецензовой интеллигенции с передовыми земцами, администрация уездов лишала гласных права присутствия на съездах и курсах, несмотря на то, что последние созывались по инициативе земств и на земские средства. Вследствие этого на губернских земских собраниях поднимались вопросы с последующими ходатайствами о необходимости допустить уездных гласных присутствовать на педагогических курсах и участвовать в уездных учительских съездах для ознакомления с положением народного образования.

Земство не оставляло без внимания и вопросы самообразования учителей. В связи с затруднительным материальным положением не все учителя могли позволить себе выписывать газеты и журналы. Например, в Казанской губернии, было только 59% учителей, читающих периодику. В 1890-е годы при земских управах стали открываться учительские библиотеки, предоставляя учителям возможность пользоваться книгами и периодическими изданиями общеобразовательного и педагогического характера. В учительских библиотеках имелись книги и журналы по разным отраслям знания. Учительские библиотеки, созданные на средства в основном уездных земств, и регулярно пополняющие фонды, были во всех уездах, однако ассигнования на эти цели были различными. Так, на пополнение Свияжской учительской библиотеки ежегодно выделялось 60 рублей, а Чебоксарское земство расходовало по 30 рублей. Необходимо отметить, что земская деятельность по организации учительских библиотек была крайне стеснена цензурными рамками. До 1890-х годов в указанные библиотеки допускались лишь специально одобренные Министерством народного просвещения книги.

11 мая 1898 года Сенат восстановил полное право земств учреждать центральные учительские библиотеки или предоставлять возможность пользоваться книгами из частных или общественных библиотек, действующих на общем основании. Никаких особых условий при разрешении деятельности библиотек для учителей не требовалось. По мнению дореволюционного исследователя земств Е.А.Звягинцева, в начале ХХ века на ежегодное пополнение центральных и районных библиотек земства выделяли не менее 1000 рублей [22, с. 9, 10–23].

Вопрос о кадрах тесным образом связан с вопросом об улучшении их материального положения. В среднем по России оклад учителям изменялся в сторону увеличения и составлял: в 1870-е гг. – 120-150 руб.; в 1880-е гг.– 150-200 руб.; в 1890-е гг. – 200-240 руб.; в 1900-е гг. – 240-300 руб. в год [6, с. 464–466]. Жалованье учителей по регионам и по губерниям было различным. В Поволжском регионе: в Саратовской губернии учителя получали 240-360 руб., Самарской – 200-300 руб., Казанской – 180-300 руб., Пензенской – 120-300 руб., Симбирской – 120-180 рублей в год. Видим, что максимальный уровень зарплаты учителей в основном составлял 300 рублей. В Саратовской губернии максимальная зарплата достигала до 360 рублей. Меньше всех платили земским учителям в Симбирской губернии – 180 рублей. Помощники учителей получали до 180 рублей [7, с. 75].Таким образом, большая часть земских учителей зарабатывали примерно 25 рублей в месяц. По подсчетам одного учителя только расход на питание составлял 254 рубля в год (примерно 21 рубль в месяц). Учителям требовалась минимальная зарплата 600 рублей [62, с. 62]. Небольшой зарплаты хватало лишь для удовлетворения насущных потребностей учителя-одиночки. С такой оплатой труда педагогов ждала полная необеспеченность при несчастном случае или в старости и невозможность дать среднее или специальное образование своим детям. На необходимость повышения зарплаты учителям хотя бы до 600 рублей указывал исследователь земского народного образования В.И. Чарнолуский, считавший, что размер вознаграждения учителей должен находиться в соответствии с учетом местных условий жизни [65, с. 162–163].

Таким образом, несмотря на растущую роль земской школы, учителя имели невысокое вознаграждение. Земства старались вводить прибавки к жалованью, как за выслугу лет, так и для удержания учителей. В Чебоксарском уезде Казанской губернии с прибавками максимальный оклад учителей равнялся 420 рублей. Прибавки в земствах Казанской губернии осуществлялись в большинстве уездов через 5 лет в размере 50-60 руб., а в Чебоксарском уезде – через 2-3 года. Дополнительно к жалованию ряд учителей имели некоторые другие источники дохода – занятия садоводством, огородничеством, ремеслом, что вызывало переутомление, отнимало время от занятий самообразованием. Проявляя заботу об учителях, земство решало также вопросы обеспечения их жильем, создавая отдельные комнаты при школах или флигели.

Таким образом, органы местного самоуправления взяли на себя заботу о подготовке учительского персонала, и к началу века смогли поднять общеобразовательный уровень учителей. При земских управах устраивались учительские библиотеки, выписывались педагогические журналы и газеты, учреждались учительские эмеритальные кассы, вводились периодические прибавки к жалованью и назначались пособия на воспитание и образование детей. Земскими собраниями неоднократно ставились вопросы о привлечении учителей к составлению школьных программ, к участию в училищных советах, однако в изучаемый нами период они не были полностью решены.

Земства старались повысить роль учителя на селе и в жизни школы. Каждая школа с учителем во главе являлась центром просвещения в деревне. Народные учителя принимали деятельное участие в местных просветительных обществах. Благодаря учителю, прежде всего его классной и внеклассной деятельности, школа становилась универсальным социокультурным очагом на селе. Земству удалось создать тип народного учителя, которому доверял народ и который, наряду с земским врачом или агрономом, стал символом служения своему народу.

 

Список источников и литературы

1. Адрес-календарь и памятная книжка Пермской губернии на 1895 год. Издание Пермского губернского статистич. комитета (под ред. Р.Попова). – Пермь, 1895.
2. Анненков К.Н. Задачи губернского земства. – СПб., 1890.
3. Анфилов А.М. 1994. Царствование императора Николая II в цифрах и фактах. М. http://window.edu.ru/window_catalog/redir?id=19820&file=rsu99.pdf
4. Бирюкович В. Начальное образование и его нужды // Русская школа. – 1905. – № 1.
5. Брод А. Земские финансы. – Казань, 1914.
6. Веселовский Б.Б. История земства за сорок лет. В 4 т.– Спб, 1909-1911. – Т 1.
7. Всеобщее образование в России: Сб. статей. Вып. I. – М., 1902.
8. Вятское губернское земское собрание юбилейной экстренной сессии. Доклад № 1 с кратким очерком деятельности Вятского губернского земства за истекший период его существования. – Вятка: типо-литография М.М.Шкляевой, 1914.
9. Государственный архив Пензенской области (ГАПО, г. Пенза). Ф. 11. Оп. 1. Д. 615
10. Государственный архив Пермской области (ГАПО, г. Пермь). Ф. 43, Оп. 1. Д. 97
11. Государственный архив Самарской области (ГАСО, г. Самара). Ф. 5. Оп. 8. Д. 328
12. Государственный архив Ульяновской области (ГАУО, г. Ульяновск). Ф. 46. Оп. 2. Д. 199
13. Двадцатипятилетие Казанской земской школы для образования народных учительниц. 1871-1896. Историческая записка. Сост. А.Ершов. – Казань, 1897.
14. Двадцатипятилетняя деятельность земских учреждений Пензенской губернии 1865-1889 годы. – Пенза, 1894.
15. Десятина, поземельная мера // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). – СПб., 1890-1907.
16. Доклад XXYII очередному Казанскому губернскому земскому собранию «О мерах для большего развития народного образования». – Казань, 1902.
17. Доклад Пензенской губернской земской управы об участии Пензенского губернского земства в развитии народного образования в 1900 г. – Пенза: Тип. Н.Н.Молочникова, 1900.
18. Доходы и расходы земств 34-х губерний по сметам на 1900 г. – СПб., 1901.
19. Ершов А. Двадцатипятилетие Казанской земской школы для образования народных учительниц. 1871-1896. Историческая записка. – Казань, 1897.
20. Железнякова Ю.В. Земская школа Казанской губернии, 1865-1917 гг. : автореф. дис. … канд. ист. наук. – Казань, 2002.
21. Звягинцев Е.А. Полвека земской деятельности по народному образованию. – М., 1915.
22. Звягинцев Е.А. Учительские библиотеки, их значение, организация и список книг. – М., 1905.
23. Иванович В. К положению инородческих школ // Вестник воспитания. – 1905. – № 1.
24. Извлечение из медицинского отчета Врачебного отделения Казанской губернии за 1893 год. – Казань, 1994.
25. «Казанские губернские ведомости» 8 октября 1865 г.
26. Корелин А.П. Дворянство в пореформенной России. 1861-1904. Состав, численность корпоративная организация. – М. «Наука», 1979.
27. Кузьмин В.Ю. Земская медицина России в мирное и военное время 1864-1917 гг. – Самара, 2000.
28. Мамулова Л.Г. Земская контрреформа 1890 года: автореф. дис. … канд. ист. наук / Л.Г. Мамулова; Моск. гос. ун-т. – М., 1962.
29. Мыш М.И. Положение о земских учреждениях 12 июня 1890 г. с относящимися к нему узаконениями, судебными и правительственными разъяснениями. Расписание количества земли, дающего право на участие в избирательных собраниях для выбора уездных гласных – Изд. 5-е. – Т. 1. – СПб., 1910.
30. Народное здравие 1864–1914 гг. – Симбирск, Типография А.П. Балакирщикова, 1914.
31. Народное образование Казанской губернии. Вопросы внешкольного образования. – Казань, 1905.
32. Народное образование в Казанской губернии. Школы и учащиеся в них. – Казань, 1905.
33. Национальный архив республики Татарстан (НА РТ, г. Казань). Ф. 81, оп. 2, д. 5, лл. 80-81; НА РТ ф. 81, оп. 2, д. 425, л. 33-34.
34. Низамова М.С Земства Поволжья и Урала: социально-экономический аспект (1864-1914 гг.). – Казань: Изд-во Казанского государственного университета, 2009.
35. Низамова М.С. Казанское земство в конце XIX начале ХХ вв. (Местное самоуправление и земское общественное движение). – Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2003.
36. Обзор деятельности земств по медицинской части по данным на 1898 год. – СПб., 1902.
37. Обзор деятельности земств по народному образованию по данным за 1898 год. – СПб., 1902.
38. Обзор Казанской губернии за 1905 год. – Казань, типография губ. Правления, 1907.
39. Обзор Казанской губернии за 1913 год. – Казань, Тип. губ. правления, 1914.
40. Обзор Пензенской губернии за 1913 год. Приложение № 14 «Ведомость о числе учебных заведений и учащихся в Пензенской губернии за 1913 год». – Пенза, 1914.
41. Обзор Самарской губернии за 1906 год. Приложение «Ведомость о числе учебных заведений и учащихся по Самарской губернии за 1906 год». – Самара, 1907.
42. Обухов М.И. Мектебы Уфимской губернии. Статистический очерк татарских и башкирских школ (мектебов) Уфимской губернии по данным исследования Уфимской губернской земской управы 1912-1913 гг. – Уфа, 1915.
43. Общий свод данных хозяйственно-статистического исследования Казанской губернии. Часть экономическая. – Казань: Типо-литогарфия В. М. Ключникова, 1896.
44. О мерах для большего развития народного образования. Доклад XXVIII очер. Казанскому ГЗС. – Казань, 1902. – С. 10; Бобровников Н. Школьная сеть Казанской губернии (проект). – Казань, 1905.
45. Ососков А.В. Вопросы истории начального образования в России (II-я полов. XIX — начало ХХ вв.). Ч. 1. – М., 1974.
46. Очерк начального образования в Пензенской губернии по сведениям 1899-1900 уч.г. – Пенза: Паровая типо-литография В.Н.Умнова, 1901.
47. Памятная книжка Казанской губернии за 1891-1892 гг. – Казань, 1892.
48. Пирумова Н.М. Земское либеральное движение. – М.: «Наука», 1977.
49. Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. 1890. – Т.XLI. – № 6297. ст. 26. – СПб., 1895.
50. Положение о губернских и уездных земских учреждениях 1864г. // Полное собрание законов Российской империи. [Собрание 2-е.] Т. 39. Отделение 3-е. 1864. № 40457. Приложение к ст. 33 и 52. – СПб., 1867.
51. Положение о губернских и уездных земских учреждениях.– М.: Тип. Смирнова, 1867. – С. 5; Хрестоматия по истории педагогики. Т. 4. Ч. 1. – М.: Пед. изд-во, 1936.
52. Положение о губернских и уездных земских учреждениях 12 июня 1890г. с относящимися к нему узаконениями, судебными и правительственными распоряжениями // Полное собрание законов Российской империи. Собрание третье. – Т. Х. Отделение 2-е. 1890. № 6927. Приложение к ст. 14. – СПб., 1895.
53. Помелов В.Б. Приоритетность финансирования сферы просвещения как одна из особенностей деятельности земств Волго-Вятского региона. Земское самоуправление: организация, деятельность, опыт: Материалы науч.конф., посвящ. 135-летию Вят.земства. – Киров, 2002.
54. Постановления XXXII оч. Казанского ГЗС 3-22 дек. 1896г. (Приложение). – Казань, 1897.
55. «Пензенские губернские ведомости» 6, 13, 20 января 1865 г.
56. «Самарские губернские ведомости» 6 июня; 7, 21 октября; 30 декабря 1892 г.
57. «Саратовские губернские ведомости» 17,19 февраля 1866 г.
58. «Симбирские губернские ведомости» 2 октября; 4, 6, 9, 11 ноября 1865 г.
59. Систематический сборник постановлений Пензенского губернского земского собрания 1865-1911 гг. Отдел III. Народное образование. – Пенза: Губ. тип., 1913.
60. Скалон В.Ю. Земские вопросы: очерки и обозрения. – Спб, 1894.
61. С кратким очерком деятельности Вятского губернского земства за истекший период его существования. – Вятка, типо-литография М.М.Шкляевой, 1914.
62. Соколова А.В. О материальном положении учащих. // Русская школа. 1914. – № 6.
63. Статистические сведения по начальному образованию за 1904 год. – СПб., 1906.
64. Статистический обзор Саратовской губернии за 1913 год. Приложение № 12 «О числе учебных заведений и учащихся в Саратовской губернии за 1913 год». – Саратов, 1914.
65. Чарнолуский В.Н. Земство и народное образование. Ч. 1-2. – СПб., 1910-1911; Ч. 1.
66. Чирков М.С. Земство и власть в России. 1890 – февраль 1917 гг. (по материалам самарской губернии). – Канд. дис. — Самара, 2000.
67. Фальборк Г.А., Чарнолуский В.И. Отчет о положении исследования народного образования в России, производимого Императорским Вольным Экономическим Обществом в связи с общим положением школьной статистики в России. – СПб., 1898.
68. Френкель З.Г. Очерки земского врачебно-санитарного дела. – СПб., 1913.
69. Хрестоматия по истории педагогики. Т. 4. Ч. 2. – М.: Пед. изд-во, 1936.
70. Циркуляр министра народного просвещения 14 дек. 1890г. № 19652.